Áûëü, Ñêàçàíéå è Íàïèñàíéå î ×åëîâPêP

ÂP÷íîìú,

Èëè

Ñêàçî÷êà î ìéðíîìú ÷åëîâP÷êP

ÎïîâPäü

Человек вечен[1]. Люди в своём развитии сами назначают себе жизненный барьер. Общественное мнение – этот навязчивый секундант – формирует границу жизни, и предварительно состарившийся человек, доживший до принятого всеми “социально-психологического” предела, умирает в соответствии с обычаями своего племени. По привычке.

Вероятно-таки дá, что физиологического предела жизни нет? Возможности человеческого духа, управляющего всем организмом, безграничны. Попытался, было, Илья Мечников в своей книге “Этюды о бессмертии” доказать, будто био­логические рамки жизни – всего каких-то 120 лет. Однако чуть позже свидетель­ства беспредела были получены. Но самое великое доказательство вечности чело­века, как всегда, удивительно простое: дети рождаются девятимесячными мла­денцами независимо от возраста матерей! И, между прочим, отцов. Это утверждение самодостаточно, нужно только оторваться от обыденной очевидности сего величайшего события или воспринять его с полусферы физического мышления… И не пришлось бы щипать перья по поводу пресловутого “насильственного” клонирования, когда дьявольски любопытные потомки кельтских ремесленников с помощью изощрённых исследований в духе средневековья расширили свои вязкие представления о биологическом бессмертии живого организма. Им оказалось недостаточно двух фактов естественного клонирования человека, зафиксированных и изученных современными учёными. Ну да Бог с ними. Ещё раз, только вслушайтесь: дети (детёныши человеческие) рождаются (переходят из замкнутой биологической системы, гомеостазиса, в открытую систему, вселенную) 9-ти месячными младенцами (а не существами в диапазоне от головастиков до небритых старичков) независимо от возраста матерей (временных параметров замкнутой системы) и отцов (разрушителей гомеостазиса замкнутой системы)! Ещё один факт, доказывающий, что человек является условно (как любят осторожничать биомудрецы) вечным или бессмертным: за всю историю человечества не было ни одного случая, чтобы человек умер от биологической старости, то есть от того, что постепенно или вдруг перестали делиться клетки! На сегодня уже найдено вещество, останавливающее старение клеток как укорочения хромосом с каждым делением клетки. Найден и ген, управляющий выделением этого вещества в организме. Выделена культура потенциально “бессмертных” клеток. Ура. Вот только что с этим бессмертием делать, если мы привыкли умирать?

Давайте отвыкнем от этого разлагающего безобразия. Попробуем воссоздать зафиксированные нашей памятью мысли, переживания, эмоции, запахи, звуки, зрительные образы и ощущения от восприятия окружающего мiра в наиболее творческом, а потому несерьёзном возрасте – от рождения и, допустим, до 10-и летнего. У кого как получится. Вот увидите – организм тут же среагирует на эти бодрые потуги и начнёт поддерживать соответствующее юному возрасту состояние сколь угодно долго. Разбудите в себе тот самый ген. Он проснётся, и будет вырабатывать вещество, останавливающее старение организма. Угрюмой созерцательности и тоскливой серьёзности явно убудет. В глубокое детство впасть не дадут, но помолодеем, факт! Напротив, солидные молодые люди, с раннего возраста несущие печальные привычки умудрённых старцев, сначала быстро заполняют выбранный образ, а потом и привычный для отошедших одесситов участок на Таирова[2]. Поверьте пока на слово: хороших привычек не бывает. Все они летальны исходом.

Как это ни тяжело наблюдать по сторонам скоротечность сущего, но попробуем отрешиться и вообразить, что жизнь бесконечна. Не будем дожидаться времени, когда, краснея и сопя, нам придётся в качестве испытателей чьих-то бредовых идей вспоминать себя в бурной, полной творчества молодости, а просто из неё, молодости, не выйдем. В явном виде такой эксперимент, даже над собой, осуществить очень сложно. В нынешнем окружении жить вечно ну никак не дадут. Кто-то позавидует, кто-то пожалеет. А кто-то из своих кровинушек подойдёт, обнимет, и так тихонечко, по-семейному, со скалы – и в родовое ущелье – тюк... Ничего не поделаешь – обычай кавказского племени! Горцы засмеют. Может, где-нибудь в недоступных горах или на малообитаемом острове бродит Человек Вечный. Но живёт он как раз потому, что об этом никто не знает. А как узнают – пожалеют, или позавидуют, или ... тюк... Чтоб не выпендривался!

Показали в 1997 г. всему мiру по телевидению самую старую женщину планеты – даром что француженка. Держалась бодро, как Мария Мéдичи, вспоминала Людовика XVI-го, о Наполеоне говорила только хорошее. И сколько после этой демонстрации, вызывающей у любого добропорядочного Умудрённого тщательно скрываемое негодование, она прожила? Три месяца, царствие ей Небесное. Почему? Да позавидовали ей, а потом пожалели, то есть добили. Швырнули дражайшую даму, не подготовленную к изменяющимся (под умильными взглядами Умудрённых) внешним условиям, во временнóе ущелье ограниченного адаптационного периода, равного, аккурат, трём месяцам.

За Агасфера говорить не будем – мечется он, сердешный, потому что “заслужил” вечную жизнь своей потрясающей способностью вызывать у людей жалость с трагическим исходом для последних. А это оружие пострашнее меча Горца шотландского. Тем и живёт Вечный Жид до сих пор – вызвал жалость, набрался чужих сил и побежал дальше… Об этом у Всеволода Ивáнова есть замечательное одноимённое повествование. Очень реальное и современное, хотя и отнесено в сборник фантастических рассказов. Наверное, из-за счастливого конца… Да, кстати! Многие полагают, будто мается Агасфер потому, что, мол, дескать, то ли не помог в своё время Христу нести свой крест, то ли не пододвинул ему табуретку на присест, то ли ногой пнул… Так-то оно так, да не совсем: Агасфер всего лишь сподобился пожалеть Христа тогда, когда не имел возможности помочь страдальцу. Так жалость продолжает причинять своё замаскированное зло – не даёт людям достойно нести свой крест.

Однако повернёмся к нашим ветеранам. Это легендарный Адам и несравненная Ева. Это почти вечно живой праотец Мафусаил: прожил-таки свои “Мафусаиловы веки” – 969 лет[3], а почему? Да потому что окружения себе толкового не составил. Сначала родственников не хватало. А как их стало несть числа – так и пустился в мiръ иной. Ошибся великий Мечников, хоть и одессит, считая, что именно природа заложила в человека инстинкт смерти, который должен пробуждаться в преклонном возрасте. Природа каждому новому человечку вкладывает бессмертие, инстинкт смерти формирует окружение.

Чтобы проще было справляться с выскочками и слишком зажившимися, люди сбиваются в так называемое “общество”, где занимаются разведением Умудрённых. В их толпе не то что прожить, настроиться на систему мышления Человека Вечного очень сложно. Здесь требуется особый легкомысленно-творческий подход.

Чтобы Умудрённые ничего не заподозрили и благополучно отклассифицировали кандидата сообразно своим вязким представлениям, можно, во-первых, заняться творчеством, контролируемым ими по результатам, то есть вторичным: с головой погрузиться в науку, живопись, театр, кино, музыку, литературу, спорт, поэзию, в конце концов… При этом лучше “творчество­вать” в собственное удовольствие, наслаждение испытывать исключительно от результатов оного, оценок Умудрённых всерьёз не принимать. Во-вторых, переживаний своих не скрывать и ярко их выражать, не добиваясь понимания со стороны Умудрённых, не подстраиваясь под их желание тоже получать удовольствие от иного творчества. Примерно так, как это делали вечные Хармс, Хлебников, Мейерхольд, Малевич, Кандинский, Скрябин, Мандельштам, Лобачевский, Термен, Цветаева, Пётр Капица, Галич, Окуджава, Шнитке, Дмитрий Лихачёв… И как это делают сейчас Пётр Мамонов[4] на сцене, БГ в Питере, Сергей Владимiрский[5] в жизни, Катя Медведева[6] в «наивном искусстве», Андрей Черкизов[7] в эфире, Сергей Пашин[8] в юриспруденции… На фоне такого творчества можно спокойно и в любых количествах употреблять систему мышления мiрнаго[9] человечка. Никто ничего не заподозрит, отнесёт творцов разных способов мышления в разряд чудаков и на этом успокоится. Психологический, физиологический, социальный барьер отодвинется, смерть как угасание творческого подхода к жизни во всех его проявлениях – предотвращена. Умудрённых предупреждаем: эксперименты начались, все уже живы.

Другой не менее изощрённый подход заключается в том, что уникальную систему мышления ещё не родившегося человека не просто включают в общую традиционную систему отношений, а берут за основу. Умудрённые очень любят поучать, а взаимоотносятся только с себе подобными. Направление отношений приобретает совершенно конкретный воинственный характер, как только на их горизонте появляются представители иных систем мышления, например: иноплеменники, иноверцы, инопланетяне, дети и другие явно мiрные человечки с открытыми намерениями. Меняется всё: интонация часто становится назидательной, взгляд снисходительным, наклонение повелительным. Но на самом деле направленность совсем не зависит от возраста или опыта! Точнее, зависит, но не так, как это подсказывает явно не здравое мышление Умудрённых с их любимой прибауткой: “Яйца курицу не учат”. Все системы воспитания невольно внушают нам, как бы половчее применить социально-обеспеченный опыт быстрого укорóчения жизни к якобы несмышлёному, пусть даже утробному, мiрному человечку. Напротив, давайте порвём причинно-следственные связи и с почтением приложимся к этому неиссякаемому источнику вечной жизни. Не будем воспитывать человечка сообразно нашим привычкам, важнейшей из которых является вымирание, а включимся в систему мышления будущего Человека Вечного через единую, мiрную систему взаимоотношений – объединение различных систем мышления людей, не обязательно вечных, но скреплённых между собой дружескими, равно свободными отношениями. То есть, вспомнив происхождение и изменив направленность слова “воспитание”, займёмся впитыванием у него премудростей вечной жизни, пока он в нашем смертном окружении этого не забыл и не стал взрослым и умудрённым ребёнком.

В реальной жизни каста Умудрённых давит со страшной силой, пытаясь воспитать себе подобных, и тем самым сократить жизнь ещё не родившегося человечка. Изначально принадлежащего всему мiру, тем для них и опасного. Единая система взаимоотношений к мiрному человечку позволит противостоять этому давлению и сохранить его извечную способность творчески познавать окружающий мiръ. Сами “в_оспитатели” вольно или невольно смогут следовать этим премудростям и достигать мiроощущения Человека Вечного. Вот почему мы так обязаны всем им, пока ещё не появившимся на белсвет…

Из всего предыдущего следует одно обобщение, быть может, очевидное для данных рассуждений, но очень спорное с точки зрения традиционной психологии. Для того чтобы Человек Вечный: 1) был; 2) был не одинок, необходимо и достаточно, чтобы:

а) системы мышления и отношений зиждились на одних и тех же принципах – научных или нравственных основаниях, по определению В. Даля[10];

б) от этих оснований Человек Вечный не отступал бы ни на одно мгновение.

Одна из решаемых нами задач – “откопать” эти исходные положения и, пробившись сквозь словесную шелуху различных понятий, заимствований, разночтений и многочисленных терминов, приблизиться к единым началам. Как раз принятие равенства системы мышления и системы отношений составляет основу предлагаемой ниже физической модели, используемой, в том числе, для описания нефизических явлений. Например, для описания путей перехода мiрнаго человечка в состояние Человека Вечного. Самое интересное, что такая модель будет “инвариантна” – то есть независима от параметров среды в разных системах “отсчёта” (мышления, отношений). А так как система мышления определяется языком (ещё одно спорное для традиционной психологии утверждение, требующее доказательств, но продолжающее античную языковедческую традицию), то наша физическая модель должна “работать” и в иных языковых средах. И, наконец, пунктик б) – это всего лишь условие сохранения такого состояния Человека Вечного бесконечно долго. Ведь каждое отступление от этих научных или нравственных оснований есть самочинное возведение барьера жизни, ведущее к завершению нашего физического эксперимента длиною в жизнь.

Итак, предположим, что мiрный человечек исконно рождён для вечной жизни. Также предположим, что Человек Вечный являет нам фенóмен полевой формы жизни. По этой модели жизнь нам дана для устремления к некоему недостижимо-притягательному состоянию “абсолютного творчества”. Что мы должны ощущать, что “исповыведовать” и как мыслить, чтобы приблизиться к этому состоянию и по пути не заскучать? Как Человек Вечный должен воспринимать остающийся позади и приходящий мiръ, как в нём всё помнить или, может, что-то забыть? Как нам относиться к обществу людей с его стремлением ограничивать всякую жизнь, делать любую систему представлений и жизнедеятельности вязкой, замкнутой и зависимой от себя? Как, не противопоставляя себя остальному мiру, всё равно добиваться своего выбора, попутно изменяя навязчивые представления людей, разрушая устойчивые заблуждения, выстраданные человечеством и, быть может, даже этические нормы? Как жить Человеку Вечному среди смертных, страдающих и жалких, не сойти с ума и не возжелать самому себе уже вечного успокоения? Далее изложена попытка в мысленных диалогах, учинённых по взаимодействию с внешним мiром, ответить на некоторые из поставленных вопросов, а также воспроизвести систему мышления и развития мiрнаго человечка, выработать соответствующую систему отношений и выбрать единый критерий подобия. Предыдущие усилия даже если и не достигали этих целей, но каждый раз становились источником сильных переживаний, чем и приближали к тому самому состоянию “абсолютного творчества”. В общем, “Сказочка” про то, как придумать-создать кучу сложностей, с помощью нечеловеческой силы их преодолеть, да ещё умудриться получить с этого вполне счастливый “бесконец” и просто человеческое удовольствие!

Прежде всего, одиннадцать слов, включая настоящие, о происхождении исходной совокупности посулов:

в) некоторые научно-нравственные обобщения возникли из собственного опыта над собой и внутреннего проговаривания с выражением, чему в 1973-1974 годах очень хорошо учили в школе № 38 вольного города Одессы одного из нас замечательные учителя разных способов мышления: по физике – Олег Львович Круть (увы, почивший в 1997 году в США), по рускому языку и литературе – Градислава Семёновна Раевская;

г) некоторые идеи – плод споров, созидательных засиделок, сговоров, встреч, постолий и других видов прикладных изысканий в области ассоциативно-фазового коллегиального мышления и радостного отношения к жизни. Особенно творческим и плодотворным такое общение было у одного из нас с одесситом Алёшей Казаковым; эмигрировавшим в середине 70-х во Вселенную и затерявшимся где-то на просторах Александром Юровским из семьи киевских архитекторов; психиатром Андреем Лаговским; психологом-издателем Дмитрием Леонтьевым; полномочным представителем мифистов в Львове Виталием Цукановым; “куперовской парой” поэтов Володей Строчковым и Сашей Левиным[11]; патентными поверенными Игорем Борисовичем Поповым и Иваном Борисовичем Зелениным; экономистом Валерием Аньшиным; инженерами-физиками Алексеем Думновым, Сергеем Дворянкиным и опять куда-то пропавшим мифист-музыкантом Володей Никифоровым; прикладным к чему угодно математиком Александром Щеблыкиным; метапсихологом Стасом Морозовым; футбольным тренером Иваном Данильянцем; финансистом Геннадием Василенко; психологом-косметоло­гом Еленой Овчинниковой; торгпредом г. Одессы в более жарких странах Александром Сивцом[12] из той самой школы № 38; писателем Раулем Мир-Хайдаровым и его супругой Ирочкой Варламовой; музыкантом Алексеем Кравченко из театра песни “Перекрёсток”, что под руководством Виктора Луферова; искусствоведом Оксаной Турбаевской и её прадедом Василием Веселаго; художником Олегом Бурьяном; гештальт-психотерапевтом Леной Калитеевской; математиком Иваном Алексеевичем (другом Гены Василенко); физиками-теоретиками Игорем Мамонтовым и Владимиром Ильичём Муромцевым; а также продавцом церковной книги из славного города-героя Волгограда, у которого автор, к сожалению, не успел спросить имени, но которому очень признателен за надоумевание о протопопе Аввакуме.

Но иногда нам было вполне достаточно, что все вы просто где-то есть...;

д) некоторые умственные изображения возникли при соприкосновении с ярким, доставляющим высочайшее переживание, творчеством Юрия Башмета. А за восприятием творчества музыканта Сергея Владимiрского в бесконечном пространстве сверхпереживаний всегда следовало обращение к величайшему творчеству – творчеству мысли;

е) огромное вдохновение придала искренняя и неформальная поддержка идеи использования физических принципов в объяснении не только психических явлений профессором Михаилом Павловичем Капустиным, с которым один из авторов с момента сдачи ему экзамена кандидатского минимума по философии в 1989 году хоть и не встречался, но до сих пор находится в постоянном мысленном творческом диалоге. Что и делает обретённое вдохновение незатухающим;

Выражаем всем огромную признательность за деепричастие[13], желаем не-всегда-не-очень печальное восприятие окружающего мiра и ярких переживаний творчествования.

Êú ñëîâó, ñîâPòú ^{ñî äíÿ}/_{íà íî÷ü}:

Предоставленный опус специально ничем не зар^-яжен/_-ажён, так как написан лишь только для ^Ваше/_наше удовольствия от собственно процесса мышления и ^{реального}/_{воображаемого} общения. ^{Поэтому}/_{Тем не менее,} не рекомендуется прикладывать его к больным местам, надкусывать, вдумываться, ставить перед телевизором, перечитывать, класть под матрац или другим подобным способом выражать серьёзность восприятия всего этого вздора, будь он даже в отдельных местах патетичен. Последнее безобразие, безусловно, является сильнейшим недостатком сего опуса, о чём мы уже скорбим.

Допускается выборочное использование оного в качестве инструкции по проживанию в общем житиé Человека Вечного, мiрнаго человечка или любого иного, случайно оказавшегося в среде Умудрённых. Не обессудьте за чередование легкомысленных и наукообразных стилей, ^но/_и воспринимайте ^{не только}/_только то, что легко укладывается в Вашу систему представлений. Всё непонятное ^смело/_{никогда не} проскальзывайте лёгким взором! Уподобьтесь потребляющим калорийные булочки: “Кто-то ест хлеб, а кто-то выковыривает изюм”. Впервые это наставление было озвучено в 1977 г. фотомастером Кузнецовым на познавательных лекциях общества “Знание” в Политехническом музее. Огромное ему спасибо! А за ^{отрицательные}/_{положительные} побочные явления при ^{случайном}/_{намеренном} употреблении данного письма ^{издатель}/_авторы ответственность ^{не несёт}/_{полностью берут на себя.}

И, наконец, приветствуется редакторско-коректорское надругательство, психолингво-филологическое вылизывание, ненасильственное физическое экспериментирование и прочие безгонорарные проявления творчества мышления, побуждённые вышеупомянутым опусом и у^-суг-/_-гл-убляющие его депсихологизированность. Морально поощряются пометки сверх текста, óтзывы, дружеские пожелания и чтения, как произнесённые, так и зафиксированные на папирах и неспешно направленные Вашим всё равно непокорным авторам.

 

 

 

 

Ñèñòåìà ìûøëåíéÿ ×åëîâPêà ÂP÷íàãî -

ìéðíàãî ÷åëîâP÷êà[14]

¥. ÖPëü è ïîëå æèçíè ìéðíàãî ÷åëîâP÷êà[15]

 

«Будет и для тебя прекрасен этот заманчивый мiръ...»

1.1. Единство цели и снаряда

Кто никогда не был в условиях всеобщей бестолковости и неразберихи (например, в армии, при смене власти или, как говорят одесситы, в пожар в известном заведении во время наводнения), даже не догадывается, что может дать человеку обязанность выполнять чьё-то бездумное или просто глупое распоряжение. Когда из вредности не желают объяснить или не знают сами – а зачем, собственно, всё это надо делать? Одних людей отсутствие цели превращает в тупых животных, у других рождает апатию и безразличие к происходящему вокруг, у третьих – злобу и агрессию. Иногда это вызывает изощрённое проявление хитрости или не менее изощрённое – лени. Человечек однажды наблюдал солдата-новобранца, который спал стоя, опершись на лопату. Поза была достойная живописца, так как эта конструкция «человек плюс лопата», напоминающая циркуль, всё-таки выражала осмысленное, целеустремлённое действие – как будто солдат, навалившись грудью на длинный черенок лопаты и слегка удерживая его руками, пытается вогнать её режущую часть в землю… Но тут какой-то шутник ударил ногой по черенку, и солдат под гогот товарищей чуть не свалился в траншею, непонятно зачем вырываемую при наличии землеройной техники… Иногда – и это, пожалуй, самый лучший вариант,– бесцельность происходящего вызывает самоиронию и незлобивое подтрунивание. А человечек в таких случаях придумывал цель сам. Например, говорил себе так: «Если я не сделаю эту гадкую, бездумную работу, то никогда не смогу в будущем сделать какого-нибудь великого открытия, и буду потом жалеть, что не докопался в этой яме до самой сути…». Какой – он ещё не знал… У солдат старшего призыва это его упорство в выполнении бесцельной работы вызывало раздражение, и они часто угрожали: «Тебе чего? Больше всех надо? Пойдёшь вечером туалет мыть…». Потом привыкли и махнули рукой – а, мол, ненормальный… Но человечку было и так ясно – бесцельность суть безнравственности.

А началось всё в детстве. Кто-то заметил, что человечек, непоседа, постоянно куда-то стремился. Это проявилось даже в шуточном тесте-рисунке, где на пустом квадратике с точкой в углу он дорисовал комету, будоражившую его воображение. Однажды она ему приснилась – огромная, красная, хвостатая, на пол чёрного неба с тёмным силуэтом собора посередине, который был виден из их окна в Измайлове. Потом была комета Когоутека. Но о ней он только читал и рассматривал снимки с телескопа в журнале. На этих фотографиях его поразило, что хвост кометы вовсе не означает целеустремлённость, что она может двигаться совсем непривычно – хвостом вперёд. То есть целеустремлённость назад? Один раз зимней ночью он увидел наяву что-то вроде болида, падавшего с большой скоростью под острым углом к горизонту. В отличие от кометы хвоста у него не было – он пылал ярким жёлто-красным светом в окружении светящейся плазмы, и имел форму рваного эллипса со смещённым центром. Может, это было какая-то катастрофа? Да и слишком примитивным показалось человечку это движение – ровно по прямой. Поэтому именно образ кометы, пусть даже хвостом вперёд и по сложной орбите, означал для него некую целеустремлённость.

Действительно, человечка всё время влекло когда-то ранее полученное непостижимое переживание, пиковое по форме. Состояние оказалось недостижимым только по длительности переживания, но способов приближения к нему обнаружилось немеренно. Это было навсегда запавшее в душу щемящее и романтическое соло трубы из «После полуночи», случайно услышанное по радиоточке на балконе четвёртого этажа звёздного неба спящей в дуновениях густого аромата цветущего июня летней Одессы. Это было неожиданно появившееся на экране предваряющее какой-то фильм стадо слонов из «Клуба путешественников». Это были завораживающие, уводящие далеко из небольшого концертного зала библиотеки им. Ленина интонации Якова Смоленского, и бесконечные тайны Шахразады, которые Сурен Кочарян с восточной загадочностью и «._и...и..и..^и…^и…и…» сладостной страстью в который раз доносил с заезженной пластинки до раскрасневшихся ушей человечка. Это состояние появлялось во время сопереживающего чтения очередного тома Джека Лондона с внутренним проговариванием, яркими образами и «солёными» выражениями. Но самое сильное переживание возникало, когда удавалось сделать своими руками то, что до этого было только в мечтах и фантазиях. С такими сверхпереживаниями появлялись небольшой парусник в бутылке; бестолковый робот из плотной бумаги и проволоки, который умел только стоять; непонятного, но очень важного назначения механизм из конструктора; замысловатая вырезка из многажды сложенной бумаги. Потом это состояние достигалось от более сложной задачи, когда вдруг появлялось огромное изображение креста купола Покровского собора Измайловского острова и дата «1679» на флюгере расположенной рядом часовенки в самодельный телескоп, или когда начинал звучать транзисторный приёмник, спаянный навесом на деревянной фанерке с вычерченной от руки схемой. Наш человечек осторожно нёс негромко звучащий приёмник чуть ли не на вытянутых руках через дворы, чтобы поделиться радостью со старшим товарищем Юрой из седьмого класса, одиноко жившим в квартире своей тётки и снабжавшим его радиодеталями и добрыми советами. Один раз это состояние возникло в мгновение победы над великовозрастным негодяем, обманом угнавшим велосипед человечка. С хохотом и гиканьем он проносился мимо, совсем не думая его отдавать. Человечек был расстроен только тем, что мог опоздать домой к назначенному времени. Тогда он неожиданно для себя решительно бросился к проносящемуся балбесу и с недетской силой толкнул его в глубокую лужу напротив гаражей, которую тот собирался лихо обогнуть. Ошарашенный и мокрый с ног до головы пятиклассник вылез из жутко грязной масляно-бензиновой воды, вытащил велосипед, и вдруг… стал извиняться и оправдываться перед человечком, что, мол, совсем не хотел обижать, так вышло… А затем с заискивающим видом взял «Орлёнок» за руль, покатил его к дому и дотащил аж до самого пятого этажа. Оказалось, что время гуляния закончилось именно в тот момент, когда дверь открыл строгий дед.

Рассмотрим основные свойства поля слов звучащих-начертанных. Скорее всего, поле – постоянно изменяющаяся система. Но в отличие от известного закона неубывании меры беспорядка (так называемой «энтропии») все изменения поля слов звучащих-начертанных, наоборот, приводят Человека Вечного в оч-чень упорядоченное состояние абсолютного творчества как бесконечно длящегося наслаждения. И оно в какой-то момент-таки дá может оказаться вполне реальным, но, увы, только в очень короткий момент мгновенного беспредельно-пикового сверхпереживания. Чтоб не привыкал к хорошему, не переставал творить и всегда стремился только к нему.

Явление это довольно заметное для внутреннего состояния человека. Описывать его не будем, дабы заинтриговать ищущие натуры. Но лингвистическо-нейрофизиологическая конструкция «беспредельно-пиковое сверхпереживание» точно соответствует его сути. И форма этого состояния не случайно почти полностью совпадает с забытой и отошедшей из старо-руского алфавита буквой S, которая читается как «Юсъ малый». Так и будем называть это состояние S-переживанием. Пóходя обзовём возникающие здесь и далее все в мiре случайности как слов звучащих-начертанных закономерности. Отсюда вытекает, что

·         творчество (с начальной точки зрения Человека Вечного) –деятельное познание (или деепознание) самого себя через мгновенное S-переживание.

S-переживание есть высший внутренний и мгновенный итог любого вида творчества как созидания. Это трёхгранное сверхпереживание, с одной стороны, является средством достижения цели жизни Человека Вечного, с другой – само способно оказывать воздействие на мiръ, а с третьей – имеет вполне земное проявление в виде изысканнейшего наслаждения от творчества, без которого жить ну никак не может. Иначе человечек был бы слишком расчётлив в своём стремлении к абсолютному творчест­ву. А это низводит любое творчество в добротное ремесло.

·         Целью жизни (со 2-й точки зрения) Человека Вечного является абсолютное творчество – деепознание, могущее ввести самого себя в сколь угодно длящееся S-переживание.

Иными словами, мiрный человечек реализует стремление к высочайшему наслаждению – S-переживанию – через короткие мгновения наслаждения в процессе творчества. Стремление к будущему беспредельному сверхпереживанию, ещё более протяжённому, чем достигнутое, есть стремление к абсолютному творчеству.

Но есть ещё одно похожее состояние, не отличающееся, однако, такой же целеустремлённостью из-за того, что, двояко, возникает оно у человечка исключительно при восприятии чужого творчества.

·         Восприятие творчества (со следующей точки зрения Человека Вечного) – бездеятельное познание (или просто познание) внешних проявлений S-переживания Человека Вечного, прино­сящее мiрному человечку допредельно-пиковое сопереживание.

И опять лингвистическо-нейрофизиологическая конструкция «допредельно-пиковое сопереживание» точно соответствует его, сопереживания, сути. Уже закономерно, что форма и этого состояния почти полностью совпадает с другой ушедшей из старо-руского алфавита буквой c, которая читается как «Юсъ большой». Это состояние будем называть c-переживанием.

 

Стараясь в очередной раз достигнуть того переживания, человечек вынужден был проявлять смекалку, чтобы пути приближения не повторялись. Это доставляло ему дополнительное переживание, и он ликовал: «Ура! Получается». В кротчайший миг прохождения беспредельного пика переживания человечек явно испытывал неописуемое наслаждение. В общем, все его интересы вращались вокруг творчества и были то его восприятием, то созиданием, но упорно направляли человечка к заветной «комете Когоутека», уносящейся в пространство бесконечности. Вероятно, этой целью было абсолютное творчество как бесконечно длящееся состояние наслаждения. Оно-таки дá оказывалось вполне реальным, но только в очень короткий момент мгновенного S-переживания. Чтоб не привыкал.

Иными словами, мiрный человечек реализует стремление к высочайшему наслаждению – S-пережива­нию – через короткие мгновения наслаждения в процессе творчества. Стремление к будущему беспредельному сверхпереживанию, ещё более протяжённому, чем достигнутое, есть стремление к абсолютному творчеству.

Итак, недосягаемая цель жизни делает мiрнаго человечка Вечным. «Наша цель – коммунизм» – образчик не только остроумного лозунга, долгое время красовавшегося на фасаде здания Одесского артиллерийского училища в окружении двух соответствующим образом направленных гаубиц, но и пример отеческой заботы о продолжительности жизни, быстро сократившейся после развенчания блестящей идеи. Напротив, досягаемые цели, тем более имеющие материальное воплощение, создают иллюзию не зря прожитой жизни, чем и гробят её окончательно.

Но вернёмся к описанию самого первого для человечка S-пережива­ния, о котором шла речь в начале, и которое стало прообразом многих последующих переживаний. Человечку тогда исполнилось чуть больше шести лет. В ту ночь в комнате оставалась только его мать, так как отец находился в гидрологической экспедиции по реке Шелонь. Сестрёнка ещё не родилась, и слава Богу, а то эта белокурая чертовка всё бы испортила в самом начале странного события, которое сотворилось с человечком ближе к весеннему рассвету. Он ещё крепко спал, как вдруг в пространстве что-то изменилось. Неведомая сила приподняла человечка. Он сел в кроватке и, отвлекшись от рм забытого сна, открыл свои глаза. Увиденное сначала ошеломило… Прямо на уровне его головы в воздухе висело… остывающее солнце. Оно излучало тёплый желтовато-белесый свет, который почему-то сразу успокоил человечка. Шар размером в две взрослые пригоршни весь искрился короткими золотистыми иголочками. Они отходили не от самой поверхности, а на некотором удалении, и создавали небольшой ореол рассеянного света. Человечек с невероятным изумлением расширенными зрачками смотрел на ЭТО. Казалось, он сам пронизывался маленькими иголочками, которые медленно ползли между лопатками, поднимались по стриженому затылку и ворошили волосы где-то на макушке. Его всем телом тянуло к искрящемуся чуду, и человечек, не отводя распахнутых серых глаз, подобрал под себя ноги, привстал и, качнувшись в его сторону, оказался чуть левее от него. Вблизи оно выглядело невесомым, и человечек, боясь нарушить эфирность какой-то неведомой взаимосвязи, затаил дыхание и застыл… Было заметно, что его красноватая поверхность, то, ускоряясь, вращалась по часовой стрелке, то, замедлив движение и, на мгновение, застыв, вдруг изменяла угол и направление вращения… Время, казалось, остановилось, но реальность происходящего чувствовалось во всём, и даже был слышен какой-то звук, похожий на слабое шуршание в такт вращению. Человечек потёр вдруг заслезившиеся глаза, и когда оторвал ладони от лица, светящегося шара уже не было. Комнату снова окутал предрассветный сумрак, и прямо перед ним чуть белела закрытая дверь, как раз напротив хромированной спинки детской кровати. Эта беззвучная пустота вызвало такое отчаяние вечного одиночества, что человечек с потемневшими глазами в ужасе закричал во всю силу своих лёгких: «Мама! Мамочка!». Мать, спавшая ближе к окну на диване за гардеробом, отделявшим детскую спальню от остальной комнаты, вскочила почти мгновенно и подбежала к кроватке: «Что с тобой, сынок?». «Там было ЭТО!»- закричал человечек, показывая на место, где только что висел за мгновение исчезнувший шар. «Успокойся, тебе это приснилось, ложись спать, больше ничего не будет». «Но ЭТО было! Было!» - со слезами на глазах стал убеждать её человечек и дотронулся рукой до плафона бра, находившегося над кроваткой. «Потрогай, он тёплый!» Мать нехотя дотронулась до стеклянной поверхности, и тут же, спохватившись, зажгла свет. «Тебе приснился такой сон, – успокаивающе говорила она, – так бывает. Не бойся, ложись и постарайся заснуть». И погасила так опрометчиво зажжённый свет, затмивший таинственный образ. Человечек ещё долго лежал с открытыми печальными глазами, пока снова не задремал. Утреннее пробуждение не избавило от ощущения одиночества, и ему очень захотелось, чтоб мать всё забыла. Она, к облегчению человечка, ничего не говорила о ночном происшествии, и больше никогда не могла вспомнить об этом случае, хотя позже сын иногда пытался расспросить её, что она помнит о той странной ночи?

По прошествии нескольких дней в детском саду шли занятия по программе подготовки к школе. Учительница держала в руках глобус и рассказывала, что именно так выглядит наша Земля из космоса, что она не плоская, как это может показаться, а шарообразная, как этот глобус. Вероятно, в лицах детей она видела недоумение, поэтому посвятила объяснению много времени. Человечек думал: «Странно. Нам так долго объясняют этот пустяк! Ведь это очевидно». С той памятной ночи появилось необычное ощущение очевидности всего сущего, как будто новые знания об окружающем мире не расширяли его и без того подвижные представления, а только заполняли их очередными фактами. Но даже эта проявившаяся способность не позволила объяснить появление светящегося чуда. Человечку просто никто не верил. Постепенно потребность убеждать других в реальности увиденного сама собой пропала. Человечек и без того прослыл чудаком, чурался шумных компаний, грустил в одиночестве и иногда тихо плакал в подушку. Зато появилась острая потребность разобраться во всём самостоятельно, всё понять, к тому же закрепляемая ярко вспыхивающими крупицами того самого первого беспредельно-пикового сверхпереживания. Начитавшись вдоль и поперёк популярных журналов «Знание-…», «Наука…» и «Техника-…», он считал увиденное шаровой молнией. Только один постоянно и неожиданно встречаемый по жизни человек, руководитель физической лаборатории, где человечек писал диплом, после очередной закономерно случайной встречи, продолжившейся на Сретенке, в коморке временного обиталища человечка, без тени иронии и сомнения заявил, что того в детстве… закодировали «пришельцы». Коротко пояснив, кому и зачем это надо, он успокоил человечка, было усомнившегося в душевном самочувствии своего собеседника, тем, что тысячелетняя история человечества ведает о таких случаях, происходивших с некоторыми людьми в возрасте именно между шестью и семью годами.… Но всё же наш человечек так и остался с убеждением, что в детстве он пережил вúдение той цели, к которой теперь может идти бесконечно долго. Может, всю жизнь?

1.2. Физика[16] переживаний

Попробуем для описания динамического ансамбля переживаний отдельно взятого человечка воспользоваться пространственным физическим мышлением Человека Вечного. S-пережива­ние – порождение и одновременно отличительная особенность человека от остального живого мiра. Так сказать, «человек сверхпереживающий» и есть человек-творец, «хомо-сцапиенс зелёный», как писал Саша Левин в своей «Биомеханике» (см. стр. 4). Это сверхпереживание далее существует в отрыве от самого человека, как улыбка уже без Чеширского кота, на бесконечном пространстве изменяющихся представлений. Это пространство Человек Вечный почему-то называет единым фазовым полем. Объёмную форму единого фазового поля в основном определяют все сверхпереживания, когда-либо достигнутые разными мыслящими существами в разные эпохи и по разному поводу. Его центром является самое первое и самое значительное переживание – сколь угодно длящееся, а потому недостижимое S-пережива­ние, которое Человек Вечный и считает целью своей жизни. Единое фазовое поле пронизано объёмными полевыми «ворóнками»[17], уходящими в точечную или точечно-шаровую бесконечность – благородными последствиями S-пережива­ний. Их отличие между собой в том, что объёмная полевая «воронка», уходящая в точечно-шаровую бесконечность, имеет определённый диаметр, но очень небольшое сечение взаимодействия – низкую способность «засасывать» представления людей в метастабильное состояние, и поэтому может свободно «барражировать» – перемещаться в едином фазовом поле подобно стратегическому ракетоносцу. Вероятно, думающее существо, когда-то породившее этот тип объёмной полевой «воронки» исключительно своим творчеством мышления без материального воплощения, было приблúжено к состоянию абсолютного творчества, и его беспредельно-пиковое сверхпереживание длилось не мгновение, а было протяжённо во времени. Может, одну из таких точечно-шаровых бесконечностей неведомого перво-(?) Человека Вечного и видел мiрный человечек той памятной ночью?..

Точечная бесконечность, в отличие от точечно-шаровой, скорее всего, привязана к определённым пространственным координатам единого фазового поля. Она также является порождением творчества мышления, но уже имеющего материальное или опосредованное воплощение. Собственно говоря, материальное воплощение творчества мышления и привязывает точечную бесконечность к пространственным координатам единого фазового поля. Поэтому такая точечная бесконечность не может «барражировать» в едином фазовом поле, но зато её сечение взаимодействия – способность оказывать воздействие на других людей – огромно и безвременно. Как человечек до сих пор поражается вечному гению Леонардо да Винчи, который своими откровениями в области физики, графически запечатлёнными на листах, предвосхитил реальное воплощение своих идей.

Если точечные и точечно-шаровые бесконечности, соответствующие беспредельно-пиковым сверхпереживаниям, образуются в среде мгновенно, то нахлынувшее на человека c-пережива­ние в едином фазовом поле выглядит как плавно раздуваемая шаровая полость в среде, словно пузырёк в варящемся сыре известного сорта. «Подогрев» этой части среды, то есть перевод в метастабильное состояние, осуществляют объёмные полевые «ворóнки» беспредельно-пиковых сверхпереживаний с большим сечением взаимодействия. Объёмная полевая «воронка» точечно-шаровой бесконечности с малым сечением взаимодействия не может сильно «разогревать» среду, то есть не может оказывать влияние на большое количество людей. Однако её непосредственное воздействие на человека, даже без привычных промежуточных материальных воплощений, может оказаться столь мощным, что вызовет у него допредельно-пиковое сопереживание, приближающееся по амплитуде к состоянию беспредельно-пикового сверхпереживания. Подобно тому воздействию, которое оказал на нашего мiрнаго человечка искрящийся шар.

В едином фазовом поле, словно морские мины, колышутся не менее взрывоопасные плотные шаровые образования – зоны устойчивых вязких представлений групп людей и целых сообществ, нарушающих неоднородность единого фазового поля. Они-таки дá взрываются, если вдруг внутри их плотного образования оказались шаровые полости допредельно-пиковых сопереживаний отдельных людей, их заполняющих. Кстати, в эти зоны почти не попадают сами творцы, так как для реализации своих творческих пóмыслов они не могут замыкаться в жёстких рамках устойчивых, гармоничных, опутывающих представлений общества. Поэтому объёмные «ворóнки» беспредельно-пиковых сверхпереживаний очень редко образуются внутри зоны устойчивых, вязких представлений, и никогда не могут сами их разрушать. Только через посредников – тех людей, которым посчастливилось испытать допредельно-пиковые сопереживания.

«Игра в переживалки» получается очень простой – через объёмную полевую «ворóнку» беспредельно-пикового сверхпереживания надо постараться так ловко и сильно раздуть шаровую полость допредельно-пикового сопереживания, чтобы она оказалась внутри плотной зоны навязчивых представлений и разнесла бы «…эту халабуду вдребезги пополам»[18], или чтобы всё это лопнуло как воздушный шарик от передозировки. Целью «игры» можно считать уничтожение «минного поля» и расширение пространства беспредельно-пиковых сверхпереживаний на всю бесконечность приобретённой более высокой степени неоднородности единого фазового поля.

Объёмные полевые «ворóнки», ведущие в бесконечность наподобие «чёрных дыр», не разрушают целостность единого фазового поля. Они, наоборот, являются самыми устойчивыми его формами, фиксирующими всё остальное бесконечное пространство изменяющихся представлений. Кратковременно целостность единого фазового поля нарушается от очередного разрыва «мины» – разрушения замкнутой зоны устойчивых, вязких, а оттого гармоничных представлений. После взрыва в едином фазовом поле либо образуется новая зона представлений – более обширная, но уже менее вязкая и устойчивая, чем прежде, либо не образуется вовсе. В этой «дышащей» модели единого фазового поля допредельно-пиковое сопереживание является самой динамической формой, задающей конфигурацию всего бесконечного пространства изменяющихся представлений.

Вокруг единого фазового поля обозначено такое же бесконечное сферическое временнóе поле – проекция концентрических сечений единого фазового поля на идеальную внутреннюю поверхность сферы, имеющей бесконечный радиус. Концентрические сечения с центром в точке первичного бесконечно длящегося беспредельно-пикового сверхпереживания «нарезаны» с максимальной прерывистостью шага относительного времени. Относительное время суть единица счисления времени, принятая таким образом, чтоб это было достаточного для отражения формы единого фазового поля. То есть для глобально-исторических событий это могут быть века, в физических экспериментах – миллионные доли секунды. При такой сферической модели направление временнóй оси произвольно – за него можно принять любой радиус сферы. Плоские проекции концентрических сечений на идеальную внутреннюю сферу образуют временнóе обиталище мiрнаго человечка, в котором причинно-следственная связь отсутствует напрочь, возраст человечка не имеет никакого значения, а любая случайность есть так называемая Человеком Вечным фазовая или негармонизированная закономерность[19].

·         Негармонизированность как высшее проявление гармонии (с внеочередной точки зрения Человека Вечного) – основное свойство фазового поля, заключающееся в неповторяемости и уникальности каждого элемента поля, выбранного произвольным образом.

Выбранная Человеком Вечным идеальная первичная форма сферы временнóго поля так же, как и неоднородность единого фазового поля, искажается временными зонами, соответствующими зонам устойчивых и навязчивых представлений. Они вздуваются как «нарывы» над поверхностью сферы временнóго поля. Высота «нарыва» над идеальной сферической поверхностью временнóго поля определяет время существования данных представлений. И вообще, в «нарывах», к удовольствию Умудрённых, существует привычное течение времени, и жизнь человека там конечна. Там наличествует причинно-следственная связь, и случайность – совсем не закономерность, а чистая рулетка.

С такой моделью не покажется слишком смелым утверждение, что Человек Вечный находится вне временнóго поля, и его полевое состояние в той же мере определяет свойства и состояние единого фазового поля, что и любые другие полевые события вселенского масштаба – рождение звезды, взрыв сверхновой, гибель динозавров, всемiрный потоп. Речь даже может идти о том, насколько глубоко изменение полевого состояния отдельного человека влияет на остальную среду. А это, в свою очередь, зависит от того, ощущает ли себя человек вне временнóго поля, либо скрыт за оболочкой замкнутой временнóй зоны, образованной устойчивыми, вязкими, гомеостатичными представлениями сообщества людей на мiръ сущий. Первое ощущение характерно для Человека Вечного, второе – для Умудрённых, предпочитающих восприятию всего бесконечного мiра гармонию замкнутого пространства.

Даже самые сильные переживания, получаемые в замкнутой системе, будут влиять только на соответствующую группу Умудрённых, и не будут затрагивать независимых сторонних наблюдателей. Выглядит это так, как если бы, размышляя над важною проблемой, Человек Вечный безучастно в лунном свете, прямо под своим окном обнаруживает визгливые радости замкнутой кошачьей системы. Невольное наблюдение этих шалостей, тем не менее, никак не способно отвлечь его от собственного мысленного образа. В этот момент человек очень далёк от земных страстишек, его переживания никак не влияют на всё это зверьё, но способны при определённых условиях сами повлиять на остальной мiръ.

·         Допредельно-пиковое сопереживание (с 3-й точки зрения Человека Вечного) способно изменить то и только то пространство, частью которого человек себя ощущает.

Человек же Умудрённый ощутит себя частью замкнутого пространства, в котором также обитают коты, и в раздражении метнёт первый попавшийся под руку предмет в гущу кошачьей свадьбы. Он вряд ли будет возмущаться, если за этот поступок его нежно назовут «завистливым Мартовским котиком». То, что в открытой системе Человека Вечного представляет собой бес- и допредельно-пиковое сверх- и сопереживание, в замкнутой системе Умудрённых является довольно банальным наслаждением-удовольст­вием, в том числе и «кошачьим», и, вероятно, совсем не относится к творчеству.

·         Беспредельно-пиковое сверхпереживание человека от результатов своего творчества (с 4-й точки зрения Человека Вечного) изменяет мiръ независимо от того, насколько простираются его собственные ощущения и познания об этом мiре.

Если представления некого человека или группы людей слишком вязки, гомеостатичны, ни одно внешнее событие не способно поколебать их. Кто-нибудь задумывался над тем, как будут реагировать на пролетающий реактивный самолёт, например, аборигены Убанги? Что это будет для них – чудовище, большая птица, божество? Да они его просто не заметят! Самолёт не входит в систему их представлений об окружающем только их мiре. Но вот он, не дай Боже, случайно грохнувшийся рядом с их поселением, ощупанный и растасканный на строительство укрытия от тропического пекла или посудины для рыбалки, уже будет иметь такое же значение в жизни этих людей, какое имеет любой строительный материал. И только после этого аборигены будут сильно переживать, когда снова увидят в облаках самолёт – баобаб, а как летает!

Примерно такое же отношение к загадочным явлениям и фенóменам наблюдается в научных кругах, имеющих свои сверхустойчивые, непоколебимые и очень навязчивые представления на естествознание – они их просто не замечают. Отличие этих научных групп от племён аборигенов только в том, они ничего не ощупывают, почти ничего не растаскивают и, конечно, уже ничем не потрясаются. А вот это зря – потрясение, восторг, упоение есть верные признаки восприятия творчества, прямо ведущие к беспредельно-пиковому сверхпереживанию в научном познании.

Вероятно, отсутствие высших сверхпереживаний от научного познания и привело к ремесленничеству естествознания. Эту подмену науки естествознанием заметил великий французский учёный Пьер Тейяр де Шарден, призывавший к «соединению разума и мистики». На взгляд мiрнаго человечка, главное отличие науки от естествознания заключается в том, что используемые наукой критерии подобия должны принадлежать открытой системе. Тогда описывать, моделировать, предсказывать и повторять события и эксперименты можно будет независимо от свойств конкретных замкнутых систем. Естествознание же выработало представление о мiре только как о совокупности замкнутых систем, вложенных или взаимодействующих друг с другом. Каждая из этих систем имеет свои критерии подобия, законы, группы поддержки, школы и отряды учёных, формирующих навязчивые представления на мiръ, глядя из своей скорлупы – замкнутой системы мышления. Причём эту скорлупу формируют именно представления людей, а не реальные факты.

Действительно, мышление – само по себе уже есть высшее творчество, могущее принести беспредельно-пиковое сверхпереживание. Но мысль, пусть даже не доведённая до другого человека через высказывание, писáние, через яркое внешнее или утончённо неречевое воздействие, не остаётся мелькнувшей мыслию только своего создателя. Мысль, даже не услышанная другими, но доставившая сильнейшее переживание потрясённому мыслителю, есть самое стремительное и высшее воплощение творчества в жизнь. Это высшее творчество скачком образно изменяет состояние единого фазового поля – образует объёмную полевую «воронку», ведущую в точечно-шаровую бесконечность.

Напротив, если кого-то посетило заурядное мыслишко, не поразившее даже своего создателя, то не стоит притязать на значительный эффект и обижаться на всё человечество за непонимание себя, гениального. Не надо винить обстоятельства, правительство, соседа-алкоголика и т. п. Никакие житейские тюремно-коммунальные неудобства или даже вселенские средневеково-перестроечные неурядицы не способны подавить способность человека мыслить и достигать высшего сверхпереживания. Вспомните выдающееся тюремное творчество великих мыслителей – «Город Солнца» Кампанеллы, «Дон Кихота» Сервантеса, теорию ракетного движения Кибальчича, «De Profundis» Оскара Уайльда (Oscar Wilde). И дело тут не только в избытке времени при недостатке пространства, как ловко подметил ещё один висельник Иосиф Бродский, а в том, что...

·         ...беспредельно-пиковое сверхпереживание (с 5-й точки зрения Человека Вечного) не зависит от внешних воздействий, событий и особенностей личности, в том числе негативного характера, а определяется исключительно мыслительной способностью человека достигать точки фазового перехода из метастабильного (быстро изменяемого, неустойчивого и кратковременного) состояния в устойчивое мгновенное состояние беспредельного сверхпереживания.

·         Беспредельно-пиковое сверхпереживание (с 5-й «а» точки зрения Человека Вечного) всегда индивидуально и никогда не бывает колхозно-обществен­ным.

Точка фазового перехода едина как для беспредельно-пикового сверх-, так и для допредельно-пикового сопереживания. Именно поэтому умение искренне радоваться чужим успехам и наслаждаться результатами иного творчества характеризует созидательную личность, способную тоже достигать беспредельно-пикового сверхпереживания. А вот…

·         …допредельно-пиковое сопереживание человека, воспринимающего результаты творчества (с 6-й точки зрения Человека Вечного), субъективно и зависит от внешних воздействий и особенностей личности.

·         Допредельно-пиковое сопереживание (с 6-й «б» точки зрения Человека Вечного) бывает как ин­дивидуально-групповым, так и коллективно-общест­венным.

Но вернёмся к призыву Пьера Тейяра де Шардена соединить разум и мистику. С одной стороны, вся мистика строится на основе навязчивых представлений, ограниченных узким кругом не мiрныхъ, а посвящённых людей. С другой стороны, все мистические гипотезы – это продукт созерцания природы без творчества, так как часто яркий внешний эффект «забивает» более тонкие беспредельно-пиковые сверхпереживания человека от деепознания. Но если человек сумеет противостоять внешнему эффекту мистического явления, есть большая вероятность того, что он не подавит в себе твор­чество научного деепознания и его, деепознания, вид – научного исследования. Вот тогда исследователь, вполне возможно, через собственное беспредельно-пиковое сверхпереживание внесёт новое знание в сферу устойчивых, вязких представлений общества. Это удивительное состояние делает человека абсолютно независимым от того, как и когда общество востребует его самого – сразу или в будущем. Примером тому является жизнь и необычайные приключения гениального Циолковского, редко выезжавшего из своего дома в Калуге.

·         Знания (с 7-й точки зрения Человека Вечного) - сформированная людьми, достигшими беспредельно-пиковых сверхпереживаний, система творческого научного мышления, которая создаёт условия для разрушения устойчивых и вязких представлений общества через допредельно-пиковое сопереживание людей, обладающих способностью воспринимать сверхпереживания, и хоть представления общества снова восстанавливаются, но на более высоком уровне - менее устойчивом и менее вязком.

·         Сверхзнания (с той же точки зрения Человека Вечного) - сформированная людьми, достигшими беспредельно-пиковых сверхпереживаний, система творческого научного мышления, которая создаёт условия для невосстанавливаемого разрушения устойчивых и вязких представлений общества через допредельно-пиковое сопереживание людей, обладающих способностью воспринимать сверхпереживания.

·         Научное познание (с похожей точки зрения Человека Вечного) – способность человека воспринимать беспредельно-пиковые сверхпереживания, сопутствующие творческому научному мышлению других людей.

·         Мистика (с несколько отстранённой от 7-й точки зрения Человека Вечного) – система мышления, в том числе и научного, сформированная на основе устойчивых и вязких представлений – собственных и/или общества – узким кругом людей, не способных достигать беспредельно-пиковых сверхпереживаний, и, вследствие этого, не влияющих на систему устойчивых и вязких представлений общества.

В срединные школьные годы человечек прочитал замечательный роман... увы, он забыл автора... о судьбе радиофизика. Там был поразительный эпизод, идею которого, вероятно, подсказало несколькофразное описание подобной ситуации в каком-то сказочно-романти­ческом произведении Александра Грина. Герой уже не столь счастливого и более реального времени действия романа «Магнетрон» после войны приехал в ленинградскую коммуналку своего друга, погибшего на фронте. Там он надеялся найти его научные записи, связанные с открытием магнетрона. Участливая пожилая соседка, пережившая блокаду, провела героя в комнатку учёного и с гордостью показала аккуратно перевязанные стопки чистой бумаги. Сказала, что сохранила их для великих дел, а те, исписанные, растопила в «буржуйке» – кому они, в чернильных пятнах и записях, нужны! Человечку было до слёз обидно, он долго печалился о том, как много люди всего потеряли. Успокоил себя тем, что всё равно до этого кто-то додумается, и, может быть, каким-то ему тогда неведомым образом, но, благодаря погибшему радиофизику, додумается значительно быстрее. Роман был дочитан. Вероятно, поэтому магнетрон-таки да был открыт?

Но что это мы всё об одном беспредельно-пиковом сверхпереживании отдельно взятых личностей? Пора обернуться на ярких представителей того большинства, которое с не меньшим удовольствием воспринимает результаты творчества одиночек.

1.3. Эволюция гомеостазиса[20] представлений

Состояние обычного человека, осенённого мыслью некого творца через материальные носители, а в основном через звук, слово, интонацию, просодию, паузу, молчание, жест, поступок, движение, взгляд – можно определить как допредельно-пиковое сопереживание. Это состояние означает, что мысль, образ и иные нематериальные или материальные творческие воплощения через переживание отдельного человека нарушили целостность полевой зоны гармоничных, согласованных, устойчивых, вязких представлений, имеющих также материальные и нематериальные воплощение – гомеостазис вязких представлений.

·         Гомеостазис (со своей собственной, 8-й точки зрения Человека Вечного) – относительное динамическое постоянство представлений и полевых свойств среды внутри сферы, образуемой представлениями, и устойчивость этих представлений.

Это сферическое устойчивое полевое образование, созданное представлениями и целого общества, и, как минимум, двух человек, одним из которых был ранее сам «осенённый». Внешне разрушение гомеостазиса вязких представлений проявляется в резком, потрясающем основы изменении воззрений на ранее незыблемое либо вообще не обнаруженное, не «догóненное». Здесь роль «осенённого» можно уподобить коварному разрушителю основ изнутри, так как сам созидатель давно вылез из топкого болота гомеостазиса представлений в открытую систему, и его не будоражит, как проявление его мысли отразится на окружающих. Наверное, поэтому мыслители прошлого и нынешнего всегда «обрастали» своими последователями и учениками – «школами», как ракушками. Они облегчали разрушение гомеостазиса вязких представлений общества, в котором мыслитель был вынужден находиться, и от которого сильно зависело его благополучие. Но «школы» сами становились замкнутыми системами, создавали свой гомеостазис вязких представлений и… переставали подвигать мыслителя к новым откровениям, если только тот не отказывался от благополучия и покровительства общества. Так «заматеревший» мыслитель покорно возвращался к Умудрённым. Вы-таки дá будете долго смеяться, но автор сильно огорчится, если кто-то примет весь этот набор его собственных понятий «близко к сердцу» и составит с ним пресловутый гомеостазис вязких представлений… Пусть это вызывает только собственные мысли и переживания…

Вернёмся к допредельно-пиковому сопереживанию. Конечно, это сложная нейрофизиологическая реакция, которую можно зарегистрировать, измерить и сравнить. Это и результат восприятия творчества созидателя. Но главное то, что допредельно-пиковое сопереживание – проявление сверхслабого или не очень слабого физического воздействия на гомеостазис вязких представлений. Самые сильные разрушения, как ни странно, вызывает нематериальное творчество мышления посредством величайшего беспредельно-пикового сверхпереживания в гомеостазисе вязких представлений, находящемся в метастабильном состоянии, уже подготовленном к разрушению исподволь, тонкими и многогранными полевыми воздействиями. А самые изящные и доступные массам людей внешние проявления вторичного творчества только следуют за мыслью, и лишь фотографически «проявляют» творчество мышления. Не правда ли, можно прочитать много умных книг творца, и даже что-то понять… Но испытать потрясение от простых слов, идущих непосредственно от него, как говорят, «прямо в душу». Это происходит потому, что материальные воплощения творчества очень часто предназначаются не самому себе, а специально другим людям. Их функции – ввести воспринимающих творчество в свою систему представлений, научить почитателей настраиваться на своё фазовое поле, создать им метастабильное состояние. А потом лишь молвить слово, сделать глубокомысленную паузу и метнуть горящий взгляд…

К слову, для гомеостазиса вязких представлений совершенно естественно смешение или приближение понятий «эмоции» и «переживания». Для мiрнаго человечка эмоции являются внешним проявлением переживаний, и поэтому всегда вторичны. Точно такое же разделение характерно для понятия «творчество»: в основе любого созидания лежит творчество мышления, материальное же творчество сугубо вторично. Это лишь «земное» воплощение творчества мышления, которое и наделяет любое вторичное творчество переживаниями.

О природе сверхпереживаний…

…Однажды наш человечек стал очевидцем редкого явления – разрушения одной, безусловно, творческой личностью гомеостазиса вязких представлений, созданного толпой поклонников из ближайшего окружения этой личности и общественным мнением, раскрученным «изумителями» всякого рода… А содеялось это явление благодаря иному высочайшему творчеству в обрамлении неожиданных стечений обстоятельств, которые внешне хоть и были случайны, но по сути фазово закономерны для любой ищущей натуры, неуютно чувствующей себя в затхлой обстановке вязких представлений. Произошёл хоть и кратковременный, но очень яркий выход личности на новый уровень творчества через собственное сверхпереживание. При этом человечек и сам испытал сопереживание от неординарного внешнего проявления творчества мышления. И чуть за это не поплатился…

Всё случилось в Москве в последних числах марта 1997 года. В 9 вечера было ещё довольно морозно, но несколько тёплых деньков накануне растопили остатки снега. Человечек оказался за рулём своей старой «Волги», местами проржавевшей, но сохранившей воспоминания о былом шике. В кармане не нашлось ни копейки, а бензина хватало только на путь с десяток километров. Выбора не было – надо было заработать хоть что-то на случайных попутчиках и пополнить бак. Человечек без всякого плана свернул у Никитских ворот и по переулку выехал на изрытую дорожными работами улицу. Что его дёрнуло пуститься назад, в сторону Суворовского бульвара, по перекопанной и пустынной Большой Никитской – было совершенно непонятно. Медленно переваливаясь на ямах, «Волга» почти бесшумно выползла из темноты строительных ограждений на асфальт, и человечек с удивлением обнаружил впереди себя, на неосвещённой площади у храма, где когда-то Пушкин обвенчался со своей очередной пассией, две отстоящие друг от друга женские фигуры. Вот из близлежащего переулка выскочила иномарка и с визгом затормозила возле стройной длинноволосой блондинки в черной шубке. Девушка наклонилась к плавно открывшемуся стеклу, что-то спросила и… резко отпрянула. Машина фыркнула, блеснула ярким светом фар и в мгновение ока растворилась в шумном потоке, двигавшемся по ярко освещённому бульвару. «Странно, что они здесь ловят машину»,– подумал человечек. Рядом, всего в нескольких шагах от этого места, возможности уехать было гораздо больше. Но блондинка в чёрной шубке так и застыла в ожидании редких машин с переулка. Тут-то и появился человечек на своей неприглядной светло-серой машине. Он медленно подкатил ко второй фигуре – даме с пышной причёской и в шикарной лисьей шубе. Подкатил так тихо, что девушка в чёрном ничего не услышала и даже не повернулась, ожидая иных вознúц… А солидная дама хоть человечка и увидела, но явно не спешила. Тогда он потянулся через сиденье, открыл дверь для пассажирок и услышал выразительный, чуть хрипловатый голос: «Кристина, Кристи-ина…». Девушка обернулась, торопливо подошла к открытой двери и, с удивлением заглядывая в появившуюся как из-под земли машину, произнесла: «Пожалуйста, Курский вокзал». Человечек кивнул и отметил про себя, что очень уж она похожа на кого-то из постоянно мелькавших в шумной среде поклонников и «изумителей». Вот только на кого?.. Девушка юркнула на заднее сидение, а дама «вкусно» развалилась на переднем, и, вытянув ноги, произнесла на выдохе: «Нагулялись!» Затем мельком и явно неодобрительно «зыркнула» на человечка острым взглядом и одним движением головы бросила распушённые волосы на лицо, как бы укрываясь от возможного бесцеремонного разглядывания. Однако этого было достаточно, чтобы на мгновение внутренне напрячься – рядом, без каких-либо следов косметики, сидела знаменитая mamàn тотчас узнанной Кристины. Под шум набирающей скорость машины и негромко звучащее радио дама, повернувшись к дочке, надменно, но тихо подытожила впечатление от забытого вида старой развалюхи: «Надо было Виктора вызвать…» Между матерью и дочкой наступило неловкое молчание. Дама всем видом подчеркивала неестественность своего присутствия здесь, да ещё рядом с незнакомым человеком… Кристина, придвинувшаяся к mamàn, а потому неудобно притулившаяся на самом краешке сиденья, явно всю вину за «неудачу» с пойманной машиной брала на себя. Пытаясь отвлечь мать от хмурого восприятия внутренней обстановки салона и подозрительно-странного, невесть откуда взявшегося водителя, столь быстро и без «торговли» согласившегося их везти до дома, она беспечно-наигранным голосом попыталась обратить её внимание на тёмный пейзаж за окном – бульварного Гоголя в окружении обнажённых деревьев: «Ой, мама, гляди – как во Львове!» Человечек тоже бросил взгляд на памятник, потом на вальяжную недовольную даму и, мысленно пожелав всем не застрять на полпути с остатками бензина, спросил: «Ничего, если мы по набережной поедем?». «Как вам угодно…» – быстро отреагировала дама. Пауза за резко оборванной фразой выдала не проговоренное, но очевидное продолжение: «Только отстаньте со своими вопросами…» Дама явно не хотела быть узнанной, и от этого становилась колюче-напряжённой…

Повернули на набережную Москвы-реки. До сих пор тихо работающий приёмник вдруг затрещал от радиопомех. Человечек протянул руку к допотопному агрегату, нажал клавишу магнитолы и сразу сделал звучание много загодя вставленной кассеты тихим-тихим, как делают только для себя, чтоб не мешать другим оставаться колючими и озабоченными своими былыми или мнимыми успехами. А затем с немного сумрачным лицом чуть отвернул голову от нахохлившейся дамы, всем видом убеждая попутчиц в полном безразличии к их персонам и в том, что тут их никто узнавать не спешит. Стало очень тихо, и, казалось, только человечку был слышен голос Эдит Пиаф, раздающийся из динамика... Это была великая певица. Голос её навсегда сохранил переживания и трагедии, преследовавшие Пиаф повсюду. Вот звучит «Кафе», и звон разбитого бокала… Сколько певиц делали то же самое, но только она ради искренности звука разбивала свою жизнь. Вечную жизнь… (И ещё, пожалуй, Дженис Джоплин... Её голос однажды тоже сопровождался звоном случайно разбитого стакана, но хриплый надрыв связок выдавал более страшное пристрастие, несовместимое с жизнью. И она, в конце концов, тихо скончалась после концерта, оставив надежду на лучший мiръ через невыносимо глубинное, безрадостное, до боли неузнаваемое и никем не познанное в её исполнении «Summertime» Гершвина… Кстати, одессита…) Вот Пиаф запела о влюблённости, о печальности опавших листьев. И опять переживаниями наполнен её голос, и уже ждёшь, когда раздастся мелодия вновь обретённого счастья... Но она поёт так, что, кажется, предугадывает и заранее скорбит о гибели своего ещё не встреченного друга. Человечка пронзает мысль, что она всё знала наперёд, но никогда не обрывала ни мелодии, ни переживаний, ни обречённости отношений… И опять звучит её искрящийся голос в обрамлении хора, а рядом – высокий, чистый и очень печальный напев «последнего кастрата». Кажется, он тоже проникся её сверхпереживаниями. Да, такой творческий союз не проходит бесследно, он поднимает обоих на недосягаемую высоту…

Человечек оторвался от своих мыслей и вдруг понял, что собственно Курский вокзал, куда он уже собирался повернуть, его попутчицам не нужен… Опомнившись, он посмотрел на сидящую рядом даму и… не узнал её. Её попросту здесь не было. Она сидела абсолютно выпрямившись. Руки упирались в переднюю панель. Широко раскрытые глаза смотрели вперед, и, казалось, ничего не видели. Волосы, так тщательно в начале путешествия скрывавшие лицо, были полностью предоставлены сами себе. Человечек замедлил движение и тихо спросил: «Где остановиться?». Не меняя положения головы и осанки, дама отрывисто и почти шёпотом произнесла: «Здесь!» Она резко вышла из машины и, не сказав больше ни слова и не закрыв двери, пошла почему-то прямо вниз, в сторону перронов вокзала. Опешившая Кристина выскочила, догнала её и, пытаясь обнять за плечи, воскликнула: «Мама, что с тобой?» Но она, не останавливаясь и, кажется, никого не замечая, продолжала идти вперёд... Кристина, ещё не понимающая, что произошло, но подозревая в чём-то водителя, бегом вернулась к машине, наклонилась к человечку и, недоумённо глядя на него, торопливо произнесла: «Большое спасибо, до свидания…» Человечек с достойной небрежностью чуть кивнул головой, дабы не желая своим голосом разрушать такое редкое состояние уходящей дамы и тем самым возвращать её к реальности, с безразличным видом дождался, когда Кристина, так ничего и не поняв, в сердцах хлопнула дверцей, и плавно набрал скорость.

В тот поздний вечер человечек всё же доехал до дома. На выезде с вокзала ему таки да попались обычные люди, которые не разучились искренне радоваться друг другу, и им было всё равно, что и кого слушать – Эдит ли Пиаф, Аллу Пугачёву или «Эхо Москвы». По возвращении человечек пытался, было, рассказывать об этой странной встрече своим друзьям. Один выслушал с удовольствием и подытожил: «Ну, сочинять горазд!» Другая усмехнулась и сказала, как оборвала: «Обознался». Третий, сам много повидавший и пишущий, нисколько не усомнился в истории, но был разочарован непрактичностью человечка: «Да надо было закричать,– «А деньги?!» И содрать с неё три счётчика!»… Больше человечек никому не рассказывал. Только белокурая сестра-чертовка порадовалась и приняла всё, как было. А потом попросила ту кассету с песнями Эдит Пиаф, и вслушалась в них по-новому[21]…

На этом случайности, эти «фазовые закономерности», не закончились. Прошло ровно две недели. И снова незадолго до девяти вечера, но когда на улицах Москвы уже чуть потеплело, человечек зашёл в салон-парикмахерскую в самом центре Нового Арбата. Дородная тётушка усадила его в кресло и, мельком поинтересовавшись, как стричь, накрыла плечи пеньюаром. Взяла ножницы и стала привычно «чикать» как раз вблизи того уха, что однажды в юности немного пострадало от инструмента некой парикмахерши с Первомайской улицы, увлечённой разговором с подругой. Вдруг человечек заметил, что сознание этой мастерицы тоже пребывает в каком-то другом измерении, и ему грозит либо стать корноухим по обе стороны, либо усугубить былое по самый корень. Он прислушался и понял, что все в зале внимают радиоприёмнику, стоящему в самом центре группы оживлённо шепчущихся мастериц. В этот момент мелодия закончилась, и уже знакомый голос по радио как-то очень буднично произнёс: «…а совсем недавно я неожиданно… для себя… приняла решение участвовать в международном конкурсе песни в Дублине «Евровидение». По условиям, все должны петь на языке той страны, которую представляют. Там я исполню свою песню «Примадонна» на руском языке»… На мгновение она остановилась, и человечек вдруг догадался, чтó и кáк она сейчас скажет… Действительно, последующие слова она произнесла очень проникновенно, как бы благодаря неизвестно кого за обретённую тогда, в машине, способность к преодолению вязких представлений неискреннего окружения: «А для вас, дорогие слушатели, я исполню эту песню на французском языке...» И запела… Наверное, в этом звучании было что-то необычное и ни разу до того не слышанное, потому что в зале стало тихо. Мастерица тоже перестала «чикать» ножницами над самым ухом человечка и застыла… Вот песня закончилась. Немного помолчав, тётушка вздохнула и, не осознав ещё, что же так её потрясло, сказала с нескрываемым восхищением: «Во даёт! На английском пела, на немецком пела, даже на шведском... А на французском – никогда!» И снова взяла ножницы. Человечек вжался в кресло. Вероятно, от неожиданно застигнутого сопереживания его лицо горело, и сейчас он понемногу приходил в себя. Казалось, песня звучала только для него... Впрочем, это могли отнести к себе все слушатели того необычного исполнения, и, наверняка, многие тоже пережили это удивительное состояние. Он вышел на вечерний Арбат, облегчённо вздохнул и… впервые за долгое время улыбнулся. Весенний ветерок приятно холодил свежеподстриженную голову. С горящими и едва целыми ушами…

А чуть позже дама, случайно встреченная человечком, вернулась на сцену после почти трёхлетнего «молчания». И опять стала «вариться» в вязкой среде льстивого и сытого окружения с молодым, но умудрённым старичком-мужем, «глубокомысленно» спевшим на концерте в честь её дня рождения «Улетай, туча» (спел так себе – было заметно, как далеко ему до «последнего кастрата»). И подарившим, вероятно, для осуществления этого улёта «безразмерный» «Каддилак», привезённый специально для «тучки» из Америки. Гастролировал он там как раз в те дни, когда его дама слушала забытые песни великой певицы, случайно оказавшись в старой «Волге»…

Человечек больше её не видел и не интересовался её новыми «успехами». Для великого творчества, для сверхпереживания нужно великое горе… Не обязательно напоказ, но горе. Великое горе одиночества, разлуки, непонимания… Величайшее горе неисполнения несбыточной мечты… Однако кто-то слышал и рассказал ему, как дама несколько раз в интервью «изумителям» говорила, что Эдит Пиаф – единственная певица и женщина, перед которой она преклоняется. Ранее за ней такого откровения никто не наблюдал…

Об этом всё.

Итак, резкое изменение собственных воззрений разрушает целостность зоны устойчивых представлений – гомеостазис вязких представлений человека об окружающем мiре, и способно резко изменить гармонию жизни. Нарушается целостность замкнутой среды как однородного физического пространства. Дальнейшее восприятие другими людьми мыслей творца через песни, речь, звуки, письмена, визуальные образы и материальные объекты восстанавливает утраченную гармонию представлений. Гомеостазис вязких представлений через определённое относительное время переносится на следующий уровень – с большим диаметром, с меньшей вязкостью. Так гомеостазис эволюционирует, стремясь к сверхтекучести представлений открытой системы. В этой эволюции нет времени абсолютного – есть только время относительное – «время восстановления гомеостазиса», о котором поразмыслим несколько позже. А пока…

…I-й закон Человека Вечного (торжественный вариант, исполняемый как гимн разуму):

·         Если кто бы то ни было, находясь в открытой системе временнóго поля, резко изменит состояние единого фазового поля через достижение беспредельно-пикового сверхпереживания, то найдётся ещё хотя бы один человек, который достигнет соответствующего допредельно-пикового сопереживания в такой степени, что всей своей деятельностью, опосредовано или непосредственно, резко изменит целостность гармоничной, однородной и замкнутой зоны устойчивых представлений – гомеостазиса вязких представлений, причём состояние первого не зависит от временных затрат или их эквивалентов, а состояние второго разрушает гомеостазис вязких представлений таким образом, что время восстановления его целостности стремится к бесконечности.

«Истинная физика та, которая когда-либо сумеет включить человека в цельное представление о мiре...» – эта мысль, высказанная и реализованная в философском труде Пьера Тейяра де Шардена «Феномен человека», и, безусловно, принёсшая своему создателю беспредельно-пиковое сверхпереживание, ввела не одного человечка в трепетное состояние, а посему...

...этот же закон, сформулированный исключительно с 9-й физической точки зрения Человека Вечного:

·         Если в какой-либо области единого фазового поля произошло резкое изменение состояния – фазовый переход II-го рода, характеризуе­мый стремлением фазовой восприимчивости в точке перехода к бесконечности, то на временнóм поле найдётся хотя бы одна соответствующая ей точка фазового перехода I-го рода, образующая на едином фазовом поле раскол среды с бесконечным временем восстановления её целостности.

Из закона Человека Вечного, который опирается, в первую очередь, на физическую теорию Кюри-Вейса, следует, что любой точке фазового перехода II-го рода, находящейся на едином фазовом поле (точка беспредельно-пикового сверхпереживания), обязательно можно поставить в соответствие точку фазового перехода I-го рода (точку допредельно-пикового сопереживания), и эта связь осуществляется через временнóе поле. Иными словами, временнóе поле позволяет совершать взаимозависимые фазовые переходы, и, следовательно, только там можно искать единый критерий подобия для различных замкнутых систем. Там, где живёт мiрный человечек.

1.4. О прекрасных и иллюзорных совпадениях

Вспомним о предполагаемых свойствах параллельно существующих полей – единого фазового (пространственно-объёмного) и временнóго (сферического, проекционного). Вообразим редчайшую ситуацию, когда ведущая в точечную бесконечность объёмная полевая «ворóнка», вызванная беспредельно-пиковым сверхпереживанием некого человека от реального воплощения своего творчества мышления, оказалась внутри зоны устойчивых представлений общества. Это бывает, когда «творчествование» отдельного человека и восприятие творчества большей частью общества происходит как бы в один и тот же момент времени – то есть их проекции на временнóе поле совпадают. Беспредельно-пиковое сверхпереживание такого человека мгновенно разрушает гомеостазис вязких представлений общества через восприятие людей, непосредственно соприкоснувшихся с этим творчеством мышления. Поверьте, в этом есть некая божественность. Яркий пример – творчествование Майи Плисецкой и Монтсеррат Кабалье, получивших от восхищённых поклонников на самом деле титул «божественная».

·         Божественность (с 9-й «в» точки зрения Человека Вечного) – способность человека через беспредельно-пиковое сверхпереживание от внешнего воплощения своего творчества мышления споспешествовать приобретению людьми в тот же момент времени допредельно-пиковых сопереживаний, мгновенно разрушающих гомеостазис вязких представлений. Иными словами, божественность есть совмещение точечной бесконечности и гомеостазиса вязких представлений в едином фазовом и временнóм полях.

Противно-позитивной стороной божественности является мифологичность божественная, противно-негативной – мифологичность идольская, кумирская. Существенное отличие вообще мифологичности от божественности – отсутствие совмещения точечной бесконечности единого фазового поля и гомеостазиса вязких представлений в едином фазовом поле, но вот их проекции на временнóм поле полностью совпадают. Поэтому и возникает восприятие неких событий как мифических только в отсроченное время, зато создаётся впечатление, что всё это произошло только вчера. Для божественной мифологичности отсутствие совмещения в едином фазовом поле компенсируется большим сечением взаимодействия, обусловленным значимостью творческого события, которое захватывает далеко отстоящих на временнóм поле людей, разрушающих гомеостазис вязких представлений. Из-за огромного сечения взаимодействия перестаёт иметь значение, было ли первичное событие реально или его не было вовсе. Главное, люди до сих пор продолжают получать хоть и отсроченное, но вполне добротное допредельно-пиковое сопереживание при восприятии мифа, воплощённого в высоком творчестве другими людьми. То есть мифы подпитываются беспредельно-пиковыми сверхпереживаниями своих новых созидателей. К божественной мифологичности относятся, например, подвиги Геракла, майора Пронина, Иисуса из Назарета и Мишки Япончика из Одессы.

·         Мифологичность божественная (с 9-й «г» точки зрения Человека Вечного) – реальная способность некого субъекта в настоящем или прошлом через беспредельно-пиковое сверхпереживание от внешнего проявления своего творчества мышления образовывать точечную бесконечность со столь большим сечением взаимодействия, что она приводит к значительно отсроченным допредельно-пиковым сопереживаниям, мгновенно разрушающим гомеостазис вязких представлений, или способность иллюзорная, свободно навеянная разными людьми путём подмены декларируемых способностей субъекта собственным последовательно передающимся творчеством, образующим в совокупности точечную бесконечность с тем же сечением взаимодействия, и вызывающим подобные же допредельно-пиковые сопереживания.

В мифологичности идольской причиной несовмещения точечной бесконечности единого фазового поля и гомеостазиса вязких представлений является отсутствие беспредельно-пиковых сверхпереживаний. Субъект мифа творчества мысли не выказывает по причине отсутствия к этому способностей. С другой стороны, субъект существует в том же временнóм поле, что и общество людей, воспринимающих этот миф, и затравленность исполнителей либо их зависимость от чужой воли не позволяет им ваять шедевры мифологического творчества, вообще-то могущих создать иллюзию творческих способностей у субъекта мифа. Получается сплошное ремесло, вызывающее допредельно-пиковое сопереживание у слишком невзыскательной публики, не способной донести источник своего переживания до других людей, а посему ускоренно затухающий. К мифологичности идольской относится, например, якобы творческое «научное наследие» безвременно почившего в начале кровавого эксперимента отца-основателя, сомнительная «мудрость» ещё одного отца всех времён и народов, а также различные «чудеса» целительства для вечно страждущих Умудрённых.

·         Мифологичность идольская (с 9-й «д» точки зрения Человека Вечного) – реальная или иллюзорная способность некого субъекта в настоящем или прошлом достигать беспредельно-пикового сверхпереживания, внушённая обществу подавленной или зависимой от субъекта группой лиц путём замены декларируемых способностей собственным коллективным ремеслом, тем не менее, приводящим к затухающему во времени допредельно-пиковому сопереживанию от восприятия мифических событий, не могущих разрушить гомеостазис вязких представлений.

Итак, мифы рождаются там, где нет непосредственного контакта в едином фазовом поле точечной бесконечности субъекта мифа и людей, воспринимающих этот миф. Есть только мифологическое отражение этих контактов во временнóм поле.

Попутно попробуем разрушить ещё не родившийся миф. Острая надобность предать огласке точку зрения Человека Вечного возникла в момент творческого спора с Володей Никифоровым (см. ÎïîâPäü) о том, «ради чего всё это пишется». Володя с пафосом настаивал: «Надо сделать так, чтоб люди жили очень долго!». Однако появилось сомнение – а они, судя по их гомеостатичным и навязчивым представлениям с упором в материальную, достижимую цель, этого хотят? Позже добавилось оформленное письменами понимание, что свобода признаёт обращённость только на самого себя, и Человек Вечный никогда и ничего не делает ради других. В том споре собственное переживание от изысканий на этой стезе победило чувство глубоко окопавшегося удовлетворения, обычно сопутствующее пафосу и патетике. Кстати,…

·         …удовлетворение (с 10-й точки зрения Человека Вечного) – иллюзия допредельно-пикового сопереживания, переходящая в неспособность в последующем достигать этого состояния.

Так получилось, что за пафосом нет никаких переживаний. Есть лишь торжественная декларация неких поверхностных эмоций, загоняющих слушателей в отсутствующую цель. Следовательно, на пространственной физической модели динамического ансамбля переживаний нет места удовлетворению. Один пшик… И оно никогда не посещало Человека Вечного. Зато если сделать главной целью творчества достижение беспредельно-пикового сверхпереживания, то есть по-новому внять формуле «искусство ради искусства», и «творчествовать» не для других, а ради собственного сверхпереживания, то можно предвидеть сопереживание хотя бы одного человека из числа тех, кто вкусит продукт творчества мысли (см. I-й закон Человека Вечного), в том числе и сей скромный опус. И никакого удовлетворения.

1.5. «Мы строили, строили и, наконец,…» не построили

Итак, с изначально бесцельным «чувством глубокого удовлетворения» разобрались. Но если цель была, и было даже некое переживание от процесса творчества, и материальный результат проявился, а беспредельно-пикового сверхпереживания нет, как нет? Здесь есть место сильнейшей досаде. И не надо успокаивать себя, что хоть кто-то из «доброжелателей» получит от этой неудачи большое удовольствие. Как говорил личный сапёр скульптора Церетели, работая над очередным «творением» мэтра, «не делайте хорошее минное поле при плохой игре». Сокрытие досады – это подавление прекрасного стимула для будущего успеха.

·         Досада (с 11-й точки зрения Человека Вечного) – допредельно-пиковое сопереживание от предполагаемого, подго­товленного, предвиденного, но не полученного беспредельно-пикового сверх­пережива­ния.

Досада, всегда обращённая на себя, усиливает стремление к будущему сверхпереживанию от результа­тов собственного творчества и является хорошим целеуказанием. А чтоб через досаду развить способность получать сопереживание, ведущее к неожиданному беспредельно-пико­вому сверхпереживанию, не грех даже побранить себя вслух. Некоторые творцы намеренно использовали этот приём, и ругали себя даже тогда, когда особых поводов к этому не было. Если же не подавлять переживаний при незначительности промежуточных результатов своего творчества, и иронично усиливать якобы великую значимость этих результатов, то можно добиться замечательных результатов.

А ещё лучше всё это соединить вместе: расхаживая из угла в угол и потирая руки, громко выговаривать мягкие браные слова в выделенной междометиями похвальной интонации, обращённой к себе, но грамматически оформленной в III-м лице для усиления эффекта парадоксальности и непривыкаемости, а потом с нарочитой отстранённостью зафиксировать свои слова на различных носителях (обрывках, обоях, салфетках, манжетах) для последующего отвлечённого созерцания с ассоциативным восстановлением и закреплением в памяти состояния лёгкой эйфории, обусловленной нейропептидами, выделенными организмом для восполнения затрат на моделирование творческого успеха, даже несуществующего, и получайте, получайте, получайте замечательное сопереживание с самим собой, пусть и не всегда гениальным: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»

Всем со школы известны «страшилки» об уничтожении авторами своих «шедевров». Нам намекали на психическое расстройство их создателей, на мгновенный порыв, пожёг и последующее глубокое раскаяние. Картины, повести, поэмы, стихи.… Это были героические люди. Жаль, не всем хватило мужества повторить их подвиг. Восторги дилетанта с испорченным вкусом и аплодисменты провалу, как и навязчивость графини в непреходящей гениальности «зеркала…», не умевшей определить истинный момент получения супругом беспредельно-пикового сверхпереживания, подавляют досаду как стимул развития настоящего творца. Лучше хвалить не словами, когда есть сомнение в том, получил ли человек сверхпереживание сам, а жестами, мимикой, нечленораздельными звуками – большой палец вверх, радостное удивление на лице, протяжный хрип на последнем выдохе… Или с тем же азартом ругать, но только не лгать.

Да простит Градислава Семёновна, хоть и получил человечек пятёрку по темам романа «Война и мiръ», но так и не смог осилить эту потрясающую скуку от ментора с подавленным чувством юмора (вероятно, от долгого общения с не по поводу восторгающейся супругой). Просто запомнил и вернул словами её собственное переживание – восторженное отношение к жизни, явно приобретённое не через это произведение, чем доставил ей большую радость. Зато в сопереживании читал те произведения мастера, к которым явно не прикасалась рука неподражаемой графини Софьи Андреевны – например, «Воскресение».

¦. ÏðåãðPøåíéå îáûêîìú[22]

2.1. В болоте привычек

Окунёмся ненадолго в замкнутую сферу зоны устойчивых представлений – в очень гармоничный гомеостазис вязких представлений. Такое вполне по силам мiрному человечку – спокойно окунуться, спокойно вынырнуть, не сильно наглотавшись всякой болотной дряни. Главное, не сильно мутить гóловы своими представлениями, не навязывать их никому и не гнать на себя волну эмоций, а входить плавно, без всплеска и шума – то есть ламинарно[23]. Нырнули, осмотрелись. Болото оно и есть болото – политика, деньги, власть, шумные колхозно-стадионные страстишки, навязчивая реклама, средства массового изумления[24] информацией (СМИИ или просто СМИ, без информации…) с «отрывом от производства» – телевидение, и такое же изумье[25] американодумающего Интернета, настоящего «обморока с открытыми глазами». Всё это вязкое месиво вырабатывает зависимость людей от их материальных воплощений на погрязшем так называемом «информационном пространстве», а также зависимость от их умудрённых носителей: политиков и депутатов, банкиров и коммерсантов, «изумителей[26]»-журналистов, правителей, мэров, массовиков-затейников и прочих специалистов по изумному[27] делу. Вырабатывает зависимость очень просто – через привычку.

·         Привычка (с 12-й точки зрения Человека Вечного) – это постепенно исчезающее многажды повторённое сопереживание, допредельно-пиковое по форме, но изначально не разрушившее гомеостазис вязких представлений из-за гармонизированности воздействий (доступности, согласованности, единообразия, цельности, всеохватности), вызвавших привычку.

Иными словами, привычка – это добровольно задавленное человеком сопереживание, допредельно-пиковое по форме, но не по сути, так как настоящее допредельно-пиковое сопереживание всегда разрушает гомеостазис вязких представлений. Человек, подвергшийся гармонизированным воздействиям молвы, общественного мнения, информационных потоков, и не имеющий желания или умения противостоять их напору, приспосабливается к их влияниям и вырабатывает ту самую привычку, чтоб не сильно переживать… Иногда избранные Умудрённые намеренно создают призрачность допредельно-пикового сопереживания, чтоб, не дай Бог, кто-нибудь случайно не разрушил их навязчивые представления, например, на исполнительское искусство музыкантов и певцов. Для этого Умудрённые заставляют использовать в концертах фонограммы. К чему им проблемы, возникающие от разрушения гомеостазиса вязких представлений талантливым исполнителем? По их убеждению, народ привык слушать то, что ему дают услышать…

Задавленное сопереживание никак не угрожает целостности гомеостазису вязких представлений. Следовательно, привычки делают безопасным существование этой самой навязчивой болотной нечисти. Вот их носители и стараются. Первоначально человек даже мог испытать сопереживание, чуть-чуть не дотягивающее к допредельно-пиковому. Что-то вроде первой затяжки, вызвавшей удушливый кашель. Тут бы ему уединиться, успокоиться, забыться, то есть «размыть» вязкие представления, повторить попытку и опять удушиться чахоточным кашлем. Вот тогда бы он бросил это безобразие, оторвав свои собственные представления, сформированные негативным опытом, от представлений курящих. То есть разрушил бы гомеостазис вязких представлений определённой среды на курение как на некую благость.

В нежном возрасте в среде сверстников человечка бытовало мнение о курении как о неком запрете взрослых на удовольствие, только им и доступное. Собирали «бычки», вытряхивали остатки табака, скручивали цигарки и пускали по кругу. Или «втихоря» вытаскивали у родителей сигарету. Однажды в этом кругу оказался наш человечек, но когда очередь дошла до него, он отказался. На насмешливые вопросы одноклассников человечек ответил: «Мне мама сказала – захочешь курить – я тебе куплю «Золотое руно». Чтоб оплёванные цигарки не шмолить». И хоть мальчишки не очень этому поверили, но следующий в круге задумчиво повертел жёлтую, искусанную цигарку, без удовольствия затянулся и передал следующему, не сильно привередливому. Гармония удовольствия была слегка порушена. Но это была правда. Мать так действительно говорила, и если бы человечек попросил, ему обязательно купили бы лучшие сигареты того времени.

В мiре Умудрённых всё гармонизировано, всё доступно для соответствующего уровня способности переживать, и очень быстро реализуется любая потребность человека. Курево – в киоске, политик – на экране, затейник – в мэрии. И деньги, деньги, деньги… Привычки вплетаются в жизнь человека, становятся частью его биологической сущности, то есть биологически целесообразными. И сигарета, гармонично вписывающаяся в образ мужественности кавалера или элегантности дамы, и привычно нажатая кнопка голосования или телевизора, и с любопытством рассматриваемый цветистый журнал, и зеркало в прихожей с такой знакомой небритой физиономией, и даже лень – привычное обломовское бездействие – становятся объектами биологически целесообразного действия. В результате в жизненно важный механизм полевой саморегуляции мiрнаго человечка вносятся элементы зависимости от коллективных, вязких представлений общества, где нет места Человеку Вечному, независимому от их навязчивых представлений. Человечек со своим восторженным восприятием мiра растворяется в скучных и привычных представлениях Умудрённых и… делается простым смертным. Гармоничный мiръ – скучный мiръ. И вот уже механизмом полевой саморегуляции человека управляет какой-нибудь косноязычный и драчливый лысый депутат. Да за негó пойдут голосовать толпы страждущих из целых областей, а не за интеллигентную прекрасную, но такую непривычную даму с благородной фамилией. Для многих людей недалёкий депутат – не только элемент их привычного и комфортного состояния неосознанной зависимости. Он становится залогом их хорошего самочувствия и самодовольства, становится элементом их системы полевой саморегуляции.

Итак, все наши действия по привычке, ставшей частью системы полевой саморегуляции человека и принятой в данном гомеостазисе вязких представлений, являются биологически целесообразными действиями. Отличие привычного действия от биологически целесообразного заключается только в проникновении последнего в систему полевой саморегуляции. Привычка в результате крутого и регулярного принижения допредельно-пикового сопереживания создаёт стойкую биологическую зависимость человека от гомеостазиса вязких представлений. А из такого болота вынырнуть оч-чень трудно… Да и просто не хочется. Пообвыклись, запрыщавили… Как там у Высоцкого?

Далее. Как только внутри гомеостазиса вязких представлений появляются согласованные биологически целесообразные действия некой группы людей, возрастает не только их зависимость от привычек, посредством которых эти люди делаются легко управляемыми. Резко возрастает их взаимозависимость друг от друга, отношения ещё более гармонизируются. Люди, добровольно вошедшие в гомеостазис вязких представлений и могущие некогда легко его покидать, сейчас пообленились, пообвыкли и укрепили его жёсткими и прочными связями посредством биологически целесообразных действий. Вязкость такой среды не изменилась, так как представления остались прежними, но её объёмная конструкция упрочнилась за счёт гармонизации отношений и образовала так называемую социальную среду, скрепляющим элементом которой стал человек с системой полевой саморегуляции, «вросшей» в гомеостазис вязких представлений и частично растворивший в нём своё фазовое поле.

·         Социальная среда (с 13-й точки зрения Человека Вечного) – объединение людей, для которых гомеостазис вязких представлений стал частью их собственной системы полевой саморегуляции посредством согласованных и одинаковых биологически целесообразных действий, порождённых привычками.

Чтобы социальная среда не накинула свои сети и не разрушила индивидуальное фазовое поле, не стоит ни к чему и ни к кому привыкать. В том числе и к самому себе. Хотя разорвать путы социальной среды всегда очень нелегко. А разорвав их, уж не покажется большой тяжестью вечно носить вериги. Не зря наш народ всегда воспринимал отшельников, порвавших со своей средой, как героев, у которых не гнушались испрашивать доброго совета даже заносчивые правители. К слову, с тех времён гомеостазис вязких представлений хоть и расширился, но «разжижел» до того, что в наше лихолетье можно вырваться из социальной среды обывателей-избирателей и прослыть народным героем, лишь демонстративно разбив свой телевизор накануне очередных предвыборных баталий. Печально, но таких до сих пор не бывало[28]…

Предания древнего мiра ведают нам, что самая доступная привычка – к самосозерцанию своей гармоничности в отражающих поверхностях – часто приводит к окаменелости мозгов и тела. Вот и собственное отражение. Оно настолько приелось, что на фотографии себя уже не узнаём – только в зеркале. Попробовал как-то человечек напечатать фотографию одной дамы, критически настроенной к своему изображению, зеркальной стороной. Она, к всеобщему удивлению, сразу себя узнала, была очень довольна, и её вечно плохое самочувствие улучшилось. А что если для таких утонченных случаев открыть салон красоты «Quasimodo»[29]? Красота – в нестандартности, в неожиданности, в разрушении привычных вязких представлений, что её каноны – всегда некая гармония. Например, шутливая асимметрия в нанесении косметики и её цвете. А если без шуток, то, как подметил один врач, неожиданно появившаяся резкая симметрия лица – печать близкой смерти. И если вас перекосил флюс – можете смело идти в атаку. Желательно на Умудрённых. Не победите, так хоть испугаете до смерти…

2.2. Непривычное счастье

С целесообразностью биологического действия спорить очень трудно. Почти невозможно. Это как органическое поражение мозга в борьбе за свободу шевелить своими «фиордами». Только привычка ещё допускает обратимый процесс к беспредельно-пиковому сверхпереживанию. Напрягли зачахшую, было, волю, плюнули на внешние обстоятельства и привычное течение жизни, и… в беспредельно-пиковый полёт. У Человечка Вечного привычки существуют лишь с точки зрения стороннего наблюдателя. Сам он их не замечает. Относительное время выполнения им привычных действий и операций находится в плоскости временнóго поля. И оно не просто спрессовано в одно мгновение. Оно отсутствует. Ну, нет его вовсе! Творящий художник не знает, когда он успел размешать краски, подготовить холст или картон, сделать первый мазок… Он уже в творчестве, и всё его естество повинуется нахлынувшим мыслям, которые он спешит воплотить в ярком цвете и неясной форме.

Как-то человечек в течение нескольких часов был единственным сопереживающим очевидцем негармонизированного творения Олега Бурьяна, когда под его пальцами (а он писал маслом по картону именно пальцами, а не кистью) всплывали далёкие воспоминания о детстве, и заходило южное солнце, появлялись и куда-то без особых трагедий исчезали силуэты друзей и родные украинские хаты, облака роняли разноцветные тени на маленькие и неясные фигурки людей, а затем заслоняли собой расцветшие по весне и облетающие уже другим цветом деревья. Неожиданно появлялась гладь постепенно замёрзающего озера на окраине Питера, берег покрывался покровом снега. Его тут же отвоёвывала суша с осенним лесным пейзажем и грибными полянами в лёгком дурмане. Тревога о детях, недавно, но навсегда покинувших родину, сменялась лёгкой иронией, тоска опрокидывалась пьяным весельем… Казалось, в какой-то момент увиденное создавало у человечка ощущение счастья, он в душе надеялся, что художник сейчас остановится, но безжалостная рука в ту же минуту добавляла тревожных красок, гармония разрушалась, и снова подкрадывалась ещё бóльшая горечь невозвратной потери… Воображение художника свободно перемещалось в пространстве, его пальцы явно успевали за этим полётом, но у попутчика от всего этого чуть было не закружилась голова, и новое видéние захватывало дух. Неожиданно Олег остановился, и они приземлились в небольшом дворике на Сретенке, где вместе жили и откуда отправились в этот удивительный мiръ. Картинка за окном-мольбертом застыла, но память навсегда сохранила упоение фантастическим полётом мыслей и сверхпереживаний, и ту самую печаль утраты, впервые возникшую у человечка после исчезновения светящегося шара… Художник небрежно взял картон с творческими наслоениями, отправил его в пережитóе и вернулся к нехитрым земным привычкам…

Опять отвлеклись… Привычка к каждодневному удовольствию, в чём бы оно ни заключалось, подавляет даже способность к искреннему восприятию творчества – допредельно-пиковому сопереживанию. Конечно, можно оправдать стремление к постоянному удовольствию неосознанным стремлением к счастью. Но это стремление ограничено замкнутым пространством гомеостазиса вязких представлений. Увы, истинное счастье не создаёт гармонии, и стремление к нему – то, что философы называют эвдемонизмом – никогда не приходится на окрестности сопереживания. Его надо искать только в творчестве.

·         Счастье (с 14-й, печальной точки зрения Человека Вечного) – метастабильное (быстро изменяемое, неустойчивое и кратковременное) состояние человека в области, максимально приближённой к беспредельно-пиковому сверхпереживанию, и находящейся на выходе из сверхпереживания.

Счастье является кратковременным ощущением и порождением только творчества мысли, и всегда следует за ним, но не предшествует. Всё остальное – либо его осколки в памяти, оставшиеся от беспредельно-пикового сверхпереживания, либо отпечаток былого приобщения к чужому счастью через допредельно-пиковое сопереживание от восприятия творчества мысли или его внешних проявлений. Например, такого доступного любому человеку творчества общения…

II-й закон Человека Вечного (менее торжественный, чем I-й):

·         Допредельно-пиковое сопереживание всегда отрывчато, неповторяемо и свободно затухаемо, а беспредельно-пиковое сверхпереживание – неожидаемо, мгновенно, бесконечно и скорее предполагаемо, чем реально достижимо.

Следовательно, «вечный кайф» и прочая нирвана невозможны. «А так хотелось...» – грустно вздохнул Володя Никифоров, привычно ударил по струнам и выдал… минорный негармонизированный аккорд.

2.3. Стресс против привычки

Бурные внешние и внутренние проявления сопереживаний, как ни странно, поддерживают изначальное здоровье Человека Вечного. Они избирательно подавляют гармонизированные воздействия и привычки, успешно развивают адаптационные способности человека. А вот Умудрённых просим не волноваться… Для них стрессы – это трагедия, так как они болезненно разрушают вросшие привычки – биологически целесообразные действия, и их самочувствие от сильных переживаний резко ухудшается. Однако может возникнуть привычка более высокого порядка – привычка к мощным переживаниям самим по себе. Например,

·         скандальность (с 15-й точки зрения Человека Вечного) – это биологически целесообразное действие, ведущее к сильным сопереживаниям, разрушающим гомеостазис вязких представлений, образованный субъектами скандала специально для этого разрушения.

Для того чтобы этого избежать, человечек научился искусственно вызывать накал сопереживаний без участия несчастных субъектов следующими путями:

ё) всю сознательную жизнь активно искал себе приключения, особенно вызывающие мгновенно преодолеваемый страх: «За одного испытавшего сопереживание двух небритых дают» (неуслышанный фольклор Бутырки);

ж) намеренно создавал себе сложности стрессового уровня, а затем героически их преодолевал.

Оказалось, последняя черта присуща всем рускодумающим, что очень верно подметил и весело изобразил Херлуф Бидструп, великий карикатурист мiра. Помните? Толпа сосредоточенных, но не голодных москвичей с лихим видом и алчущими глазами вламывается в полураскрытую дверь магазина. Его всегда удивляло – почему они не догадаются открыть вторую половинку двери? Ответ был прост, но лежал в области временнóго поля. Не успевали.

Те времена, когда приходилось отчаянно врываться в раскрытые полдвери, кажется, ушли навсегда. Загодя человечек освоил иной приём. Нежась в душе под струями приятной тёплой воды, он вдруг неожиданно для самого себя шаловливой и как бы не своей рукой крутил на полный оборот кран с холодной водой, и сразу заворачивал с горячей. При этом всегда кричал от неожиданности что-то нечленораздельное типа: «Ап-ап-а-а-ап…» и стучал мерзавцу по «барабану». Ну, никакой гармонии тепла и нежности!

2.4. Физкультура в воображении

Мiрный человечек всегда слыл среди Умудрённых «непредсказуемым», но для себя он казался предсказуемым только в своей непредсказуемости. И никогда не соблюдал режим собственной жизни, работы и питания, за исключением тех случаев, когда от несоблюдения собственного режима подавлялась свобода других людей действовать так, как им захочется, в том числе и по режиму (см. далее Ñâîáîäà ïåðåæèâàíéÿ). Но нередко делал забавные для расслабленных наблюдателей телодвижения.

Стандартное требование практически любого вида спорта, гимнастики или системы физических упражнений совершенно противное – для высокой эффективности занятия должны проводиться регулярно. Чтобы преодолеть это прекословие, человечек и занялся негармонизированной волевой атлетикой (НеВА), речь о которой пойдёт ниже.

·         Воля (с точки зрения № 16 Человека Вечного) – способность человека свободно управлять границей своего фазового поля.

Недаром говорят – «Сжать волю в кулак»…

В основе комплекса лежит система физического развития, разработанная в начале XX-го века руским атлетом доктором Анохиным. Её отличие от всех состояло и до сих заключается в том, что для выполнения упражнений не требуются атлетические снаряды, много места, времени и силы тяжести. Об эффективности этой системы говорит тот факт, что её принципы использовал в своих тренировках руский атлет Самсон – герой циркового ринга. Широкой популяризацией волевой гимнастики в тюремных камерах вольного города Одессы занимался известный бессарабский грабитель и террорист Гриша Котовский. Занятия этой гимнастикой помогали ему часто и быстро убегать на волю, к границам своего фазового поля. Так что в гармонизированную систему жизни гимнастика и последующая беготня никак не затягивались. О признании волевой гимнастики говорят те факты, что книги с описанием упражнений выдержали семь изданий при жизни автора, а посёлок-район г. Одессы носит гордое имя её популяризатора Котовского.

Исконный принцип волевой гимнастики состоит в том, что, выполняя упражнения, нужно сознательно напрягать соответствующие мышцы, имитировать преодоление сопротивления воображаемого снаряда, силы тяжести или собственного, но уже здорового тела, кирпичных стен или тюремной решётки. Создавая представление о себе, сильном и могучем, то есть, проявляя волю, человек создаёт фазовое поле, которое организм вынужден наполнять соответствующей формой. Это даёт возможность постепенно, без перетренировок наращивать силу, добиваясь от измождённого организма умения напрягать и расслаблять отдельные мышцы. Замечено, что представление о себе, могучем, бежит впереди реальной физической формы, и окружающие относятся к такому человеку не исходя из своей видимости, что перед ними «хиляк», а как будто перед ними «батыр», «человек-гора»! До тех пор, пока сам «батыр» не усомнится в этом и не получит сразу за всё по «барабану»…

Помимо своего изначального предназначения новая негармонизированная волевая атлетика может оказать существенную помощь в реабилитации больных игро-, нарко- и токсикоманиями, а также аква-, астро- и космонавтам в не менее сложных условиях невесомости или ограниченного пространства. Несмотря на это, внешне он мало отличается от волевой гимнастики начала XX-го века. Отвергнут какой-либо порядок выполнения упражнений. К восьми принципам гимнастики Анохина добавлены новые, сформулированные в результате многолетнего употребления новой волевой атлетики – не регулярного, но постоянно возобновляемого увлечения.

Особенность этой атлетики (которую любой может освоить самостоятельно) в том, что основное внимание уделяется:

з) закреплению индивидуального внутреннего потока мотиваций путём создания ярких образов на каждое упражнение как в паузах между повторами, так и при смене его другим, что проявляется по-разному и в любых комбинациях: волной покалывания от затылка и до пяток, «гусиной» кожей, изменением взгляда, ритма и глубины дыхания, пульса и давления, иногда паданием в обморок[30];

и) подавлению привычки к упражнениям с помощью якобы случайной последовательности карточного набора из 17 упражнений при каждом новом выполнении и непостоянства выполнения их во времени суток.

В последнем случае каждая новая последовательность набора фиксируется для поиска закономерностей. Вероятно, на временнóе поле человека на каком-то этапе будет проецироваться случайный набор упражнений и сделает закономерным определённый порядок их выполнения. Эта способность влиять на случайные процессы будет являться самым ярким индикатором состояния воли человека.

В результате занятий у человечка то появлялась, то пропадала психическая привязанность к упражнениям волевой атлетики. Это приводило к потребности постоянно изменять своё состояние между привычкой и отвыканием. Постепенно негармонизированная атлетика становилась вечным преодолением и действительно укрепляла волю. При этом нейрофизиологический механизм закрепления внутреннего потока мотиваций, как при выполнении упражнений, так и в микро и макро промежутках между ними убыстрял реагирование на изменяющиеся внешние условия – то есть развивал адаптационные способности организма. Это особенно важно для тех, кто никогда не начинал пить, курить, ругаться, толстеть, хилеть, и, следовательно, не напрягал свою волю, чтобы покончить с этим безобразием.

Всё это здорово, но мы, кажется, упомянули невесть откуда взявшийся поток мотиваций. В нашей сферической модели единого фазового поля внешние потоки мотивации порождены сферическими образованиями или их осколками, источающими сверхслабые полевые воздействия в окружающее пространство. Они, словно далёкие потухшие нейтронные звёзды, дают о себе знать только потоками радиоизлучений, но сами недоступны наблюдению. Когда-то нынешний источник внешнего потока мотиваций был гомеостазисом чьих-то вязких представлений, и дышал здоровым «гармонизмом». Затем он либо потерял своих верноподданных носителей вязких представлений и уплыл в далёкий «космос», либо «взорвался» от какого-нибудь мощного сопереживания и не восстановил свою целостность, то есть стал негармонизированным полевым фантомом.

Существенным является пересечение внешнего потока мотиваций и замкнутого фазового поля человека, сформированного его собственными негармонизированными представлениями, а также проекции их пересечения на временнóм поле. Иначе говоря, собственные представления человека позволяют не только воспринимать внешние потоки мотиваций. Они позволяют формировать и, при достаточной сноровке, направлять вовне свои собственные внутренние потоки мотиваций. Следовательно, любой человек сам является источником полевого воздействия. Нужно только уметь им управлять.

Например, гомеостазис вязких представлений о нашей стране как нерушимом Союзе, увы, канул в бесконечном пространстве изменяющихся представлений. Однако правители продолжают воспринимать ныне суверенные государства своими спутниками. А их руководителей – друзьями. Мол, никуда не денутся… Фантом этого ушедшего гомеостазиса вязких представлений породил внешние потоки мотиваций, которые, взаимодействуя с внутренними потоками мотиваций, наведёнными уже собственными новыми представлениями на окружающий мiръ, и образуют причудливость непоследовательных действий. А может, стиснув зубы, усугубить абсурдное разделение демонстративной ориентацией только на свои силы? И завязать отношения с другими странами исходя из соображений отложенной выгоды каждого человека, который признаёт себя гражданином Росии? И не являть всему мiру свои отношения с руководителями других государств на основе личных неформальных контактов, порождённых представлениями, к которым не может приобщиться этот гражданин, нанявший на службу неразборчивого в связях правителя. И вообще, в любых обстоятельствах уметь проявлять достоинство.

·         Достоинство, или Невоинственное проявление воли (с окрестностей точки зрения № 16 Человека Вечного) – подчёркнутое удерживание границы своего фазового поля в определённых рамках вне обстоятельств (внешних потоков мотиваций).

 

Чем шире представления, тем больше фазовое поле человека, и, следовательно, больше внешних потоков мотиваций используется человеком для процесса мышления. Нет представлений – и человек как бы «прозрачен» для внешних потоков мотиваций. А если собственные представления подавляюще твердокаменны – внешние потоки мотиваций отлетают от них, как горох от «репы». Не забыли аборигенов Убанги и научных кружков окаменелых представлений? Проще с Человеком Вечным. Он обладает открытым фазовым полем, и все внешние потоки мотиваций, существующие в бесконечном пространстве представлений, образующем единое фазовое поле, могут им восприниматься и произвольно управляться внутренними потоками мотиваций для вечного творчества мысли.

·         Внешний поток мотиваций (с 17-й точки зрения Человека Вечного) – часть сферического потока негармонизированного ансамбля сверхслабых внешних полевых воздействий на человека, им воспринимаемого и им управляемого.

Оторвёмся от потоков. Негармонизированное воздействие никогда не образует привычку, и поэтому не перерастает в биологически целесообразное действие из-за своей изначальной несогласованности, «фазовости», многомерности воздействий. С негармонизированной волевой атлетикой разобрались – действует на нервы всем. Икание тоже сильно раздражает самого икающего, так как является порождением негармонизированного воздействия. Вполне вероятно, вызванного неким потоком мотиваций. Недаром говорят, что если икается – кто-то вспоминает. А храп – привычка, вызванная гармонизированным воздействием на фоне ритмичного дыхания, с которым человек давно свыкся, а потому раздражает только окружающих. И не только раздражает. Храп – непроизвольный способ обозначения границ фазового поля. У человечка, наткнувшегося однажды ночью на источник храпа в лесу, появилось непреодолимое желание обойти спящего. Следовательно, храп – не физиологический казус, а потребность защиты. Неудобство положения – не причина храпа, а напоминание, что спишь в неидеальных условиях и что требуется «шумовой» занавес. Выставление его рождает обоснованное спокойствие и ощущение комфорта для спящего и противоположные ощущения у бодрствующего. А однажды человечек наблюдал полулежащего в постели книгочея, который увлечённо читал книгу и солидно храпел. Его спросили, слышит ли он, как храпит? Он с удивлением ответил: «Нет», перевернулся на другой бок и… опять захрапел над книгой.

По мнению человечка, легко можно отучить курильщика от пагубного гармонизированного воздействия общества, вызывающего привычку курить, если сигареты с фильтром будут изначально упакованы в пачку хаотически, а не как всегда – фильтр к фильтру. В этом случае при закуривании будет нарушаться согласованность действий пальцев рук и губ. Вдобавок к этому можно было бы замаскировать расположение фильтра небольшим количеством табака с его стороны. Представляете, какой будет аромат тлеющего фильтра! Или вообще вкладывать в такую пачку пару фальшивых сигарет… Если ко всему сделать произвольно незажигающуюся зажигалку со счётчиком относительного времени не менее 3 часов до следующей попытки «выбить» огонь, то эффект будет ещё более заметным. Постепенно привычка к курению станет негармонизированной, и совсем угаснет. Особенно когда в очередной раз получите всё по тому же «барабану», угостив прохожего мнимой сигаретой и не успев быстро убежать… Конечно, добровольно на это люди никогда не пойдут. Токмо выдумки ради… Они вполне удовлетворены привычной записью о вреде курения, которая абсолютно не влияет на сознание.

2.5. «Фазовое» отупение

Для пополнения своей армии, Умудрённые не ограничились выработкой привязанности практически всего человечества к веществам, лекарствам и продуктам питания, которые вызывают психическую зависимость (алкоголь, табак, наркотики, сахар, соль и т. д.) и приносят солидные деньги. Особенно это относится к последним их разработкам – активаторам мозга, так называемым «умным лекарствам».

«Умные лекарства» – витамины, напитки, пищевые добавки типа «Гербалайф», диеты для усиления умственных способностей, разнообразные биостимуляторы мозга не наркотического или не токсикоманического действия. Самые распространённые и якобы безобидные – ноотропные препараты и их разновидности. Все они являются «побочными» продуктами семи крупнейших фармацевтических компаний, шесть из которых – американские. Эти вещества, по американским же законам, категорически запрещено производить и распространять в США. За этим следит очень строгий комитет – Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. А вот на остальной «подведомственной» территории – сколько заблагорассудится…

Можно предположить, что многие безумцы уже стали участниками эксперимента по применению и внедрению активаторов мозга. Вспомним запрограммированность и отрешённую амбициозность людей, занимающихся их распространением. Они уже попробовали, и в честь этого им нацепили соответствующий значок… Но это была скорее проверка эффективности новых американских методов внедрения лекарств и пищевых добавок с помощью так называемого «сетевого и многоуровневого маркетинга», а также торговли по почте. «Плацдарм» для нового нашествия создаётся через научно-популярные издания, а не традиционные для обычных коммерческих программ средства массового изумления. Очень расчётливо и научно обоснованно внушается и рекламируется «безвредность» и «полезность» применения активаторов мозга. Направленность вполне понятна – интерес проявляется, в первую очередь, к научной интеллигенции. Таким образом, былое противостояние «сверхдержав», вероятно, переходит в интеллектуальную сферу. Ведь весёлому парню из горячего цеха просто в голову не придёт в конце смены принять «на грудь» что-то иное, чем привычное «горькое лекарство»… Хотя войны всё равно начинаются при упругом столкновении – без взаимного проникновения – гомеостазисов вязких представлений, образованных политиками разных государств. Ещё профессор Головин, теоретик русской военной науки, ввёл такое «физичное» понятие, как «боевая упругость войск»[31], которая, в свою очередь, зависит от гомеостазиса вязких представлений армейской социальной среды. Так вот, чтобы упругое столкновение не окончилось для противной стороны далёким «отскоком», они с помощью «умных лекарств» и пищевых добавок выравнивают гомеостазис вязких представлений не повышением интеллектуального уровня своих соотечественников, а планомерным принижением нашего.

Главное разрушительное действие «умных лекарств» – постепенное подавление способности организма человека самостоятельно синтезировать вещества, необходимые для нормального функционирования мозга. Действительно, зачем их вырабатывать организму, если они по привычке, просто и без хлопот, буквально «сваливаются» на голову. Однако этим всё не ограничивается. Более неприятные последствия наступают оттого, что гармонизированное воздействие «умных лекарств» искажает мотивационный механизм выработки нейропептидов, синтеза нейромедиаторов и других веществ, необходимых для нормального функционирования мозга и всех видов нервных систем человека.

Довольно быстро делается ненужной способность человека получать допредельно-пиковое сопереживание от восприятия творчества. Внешние потоки мотиваций для такого человека становятся несущественными, и он перестаёт управлять этим потоком негармонизированного ансамбля сверхслабых внешних полевых воздействий, а затем вовсе прекращает его воспринимать. Как следствие, растёт безразличие к окружающей жизни, где нет упоминания об «умных лекарствах». Зато гармонизированные воздействия воспринимаются «на ура»: вырабатываются новые привычки, связанные с употреблением новых препаратов и получением о них приятных сообщений, закрепляются старые. Пропадает способность к беспредельно-пиковым сверхпереживаниям из-за резкого падения фазовой восприимчивости и неспособности создавать метастабильные состояния. А именно фазовая восприимчивость наполняет жизнь переживаниями и превращает общение, познание, восприятие в деяние творчества. Иными словами, от «умных лекарств» пропадает не только беспредельно-пиковое сверхпереживание от активированного мыслительного процесса, но и потребность активировать этот самый мыслительный процесс. То есть, пóпросту говоря, пропадает потребность мыслить.

·         Активированный мыслительный процесс или мышление (с 18-й точки зрения Человека Вечного) – это физический процесс образования сверхслабого фазового поля с помощью негармонизированного ансамбля изменённых фазовых состояний человека.

·         Внутренний поток мотиваций (с 19-й точки зрения Человека Вечного) – сферический поток полевых воздействий, направленный вовне и образованный негармонизированным ансамблем изменённых фазовых состояний человека.

Состояние человека очень гомеостатично, так как всегда работает механизм саморегуляции – если, конечно он здоров. А вот фазовое состояние человека очень изменчиво. Но оно зависит не от того, как человек преломляет в себе окружающий мiръ с помощью речи, осязания, слухового, зрительного и полевого восприятия. Фазовое состояние изменяется при задействовании организмом компенсаторного механизма восполнения израсходованных для этих целей нейромедиаторов и других веществ. А это совершенно естественный негармонизированный процесс, вроде испускания электронов с нагретого катода. И компенсируется не только то, что реально потеряно при соприкосновении с внешним мiромъ, но и то, что израсходовано на создание представлений об этом мiре. Подробности потóм. То есть фазовое состояние человека зависит от той модели мiра, которая сложилась в его представлениях, сформированных способностью и возможностью воспринимать реальный физический мiръ.

Мiръ Дон Кихота абсолютно реален не только для него самого, но и для Сервантеса, и для сопереживающих ему читателей. Когда Сервантес начинал свой роман, он был вне этого мiра. Ему всего лишь хотелось развлечь своё «сидение» в тюрьме весёлой пародией на рыцарский роман. По мере гениального творчествования – мышления – он сам туда погрузился и изменил отношение к своему вымышленному герою, который зажил собственной жизнью. Теперь нам абсолютно всё равно – был ли Дон Кихот реальным человеком или не был, был ли реальным его мiръ или нет. То, что явилось результатом мышления Сервантеса – его беспредельно-пиковое сверхпереживание – сделало всё реальным настолько, что полевые воздействия на нас неких объектов этого мiра компенсируют отсутствующие физические объекты. Для нас реальны и демоны, и мельницы… И если вдруг человечек, начитавшись до глубокой ночи Стругацких вместо подготовки к госэкзамену, начнёт одновременно внутри себя слышать простенькую мелодию песенки про жука, интонировать слова детской считалки, за закрытыми глазами видеть летающих козявок и мохнатых собак на иссиня-чёрном фоне, чесать чью-то макушку и скрипеть глазами, знайте – полевой «процесс» пошёл, и наутро что-то обязательно случится… Случилось: «удовлетворительно» с «большой натяжкой» по истории одной партии…

И вот «умные лекарства» своим «свиным рылом» начинают гармонизировать тонкий компенсаторный механизм восполнения нейромедиаторов и нейропептидов, берутся управлять им извне. Постоянное их употребление образует предсказуемый и замкнутый цикл, в котором нет места разнообразию потоков мотиваций. Употребление и становится тем самым потоком… На западе от Руси основным и официальным местом реализации «умных лекарств» и коктейлей из них являются бары и дискотеки, не являющие разнообразие вкусов. Это не мудрено – при искусственной активации мозга весь мыслительный процесс превращается в ремесло, которое приносит деньги на очередное приобретение этих веществ, стимулирующих затухающий от гармонизации мыслительный процесс. С этого момента этими людьми можно очень ловко и, главное, незаметно управлять. Футбольный фанат тоже управляем – игрой и всем, что с ней связано. Но управляем явно, и при желании он может лихо выйти из-под контроля, если, допустим, ему не понравилась реакция болельщиков соперника на забитый гол или запах перегара от хмурых милиционеров, отбирающих у него последнюю бутылку пива. Ему всего лишь добавили новых привычек к «букету» уже имеющихся.

Другое дело «умные лекарства». Они как раз вырезают и замещают собой внешние потоки мотиваций, и «скопцы» ещё не знают, на что они перестали нормально реагировать. То ли на женщин, то ли на глупцов, то ли на умудрённых политиков… Им просто привычно слушать «забойную» музыку, привычно реагировать на шутки, на лица, на машины. Они привычно «балдеют». Но выйти из-под контроля эти люди уже не могут. Не из-за того, что некоторые их привычки стали биологически целесообразным действием. Даже это недостаточно для того, чтобы уверенно манипулировать толпой. Совсем другое дело с объединением людей на отсутствующие потоки мотиваций, которые в любой момент можно искусно подменить. Чем? Другим потоком – информационным. Уже говорилось, что употребление «умных лекарств» делает людей неспособными самостоятельно управлять некоторой частью потока негармонизированного ансамбля сверхслабых внешних полевых воздействий. Употребляющие становятся скрыто и пассивно некритичными к любым сообщениям, заменяющим отсутствующий внешний поток мотиваций. В эту нишу можно легко влезть с помощью развитых привычек людей к рекламе на «изумляющем» телевидении или интернетовского «обморока с открытыми глазами» с его иллюзией свободы выбора. В поток информации, например, о каком-нибудь кандидате во что угодно, вплетаются ключевые слова либо их комбинации из привычной рекламы «умных лекарств». Можно даже использовать слоган из «супового» набора: «Умный кандидат …имярек…– лекарство от проблем…» или что-то в этом роде. Это могут быть вскользь брошенные привычные названия и аббревиатуры лекарств или изображения их цветастых упаковок. А любая модель коллективного мышления и восприятия событий посредством новостей, музыки, фильмов, перемежающаяся даже скромной рекламой подобных веществ, будет не просто воздействовать на потребности, а превратится в наставление для соответствующего поведения этих людей во время выбора запаха автомобиля, цвета памперсов или особых примет на руке кандидата в президенты. Но это уже похоже на управление стадом баранов: если не видно вожака, все в панике, а если вожак появился – плевать, кто он и куда ведёт – в болото или к обрыву. «Лишь бы нé было войны»…

К слову, в начале 2000 года наш бывший министр иностранных дел Андрей Козырев назначен гендиректором по Восточной Европе одной из упомянутой гигантской семёрки разработчиков, изготовителей и распространителей «умных лекарств» – американской компании «Ай-си эн Фармасьютиклз»[32]. А его коллега – бывший председатель госкомитета РФ по печати Сергей Грызунов – вице-президентом той же компании по связям с общественностью. Опять «изумители» по наши души…

Одно успокаивает – в руском языке есть некая защита даже от таких коварных посягательств на нашу независимость от мутных потоков информации. Нужно только найти и сберечь эту уникальную особенность языка.

2.6. А смысл где?

Итак, пóходя мы рассмотрели просто мышление – заурядный физический процесс образования сверхслабого фазового поля. Такой процесс может породить лишь мысль обыкновенную, не вышедшую за пределы поля человека. Но если человеку посчастливилось в этот момент находиться в метастабильном состоянии (быстро изменяемом, неустойчивом и кратковременном) в области, максимально приближённой к беспредельно-пиковому сверхпереживанию, то сверхслабое поле, порождённое мышлением, оказывается усиленным на величину фазовой восприимчивости в точке фазового перехода II-го рода в момент беспредельно-пикового сверхпереживания. А вот эта величина восприимчивости фазового поля в полном соответствии с замечательным физическим законом Кюри-Вейса, о котором уже говорилось, стремится к бесконечности. Она и образует нашу объёмную полевую «воронку», уходящую в данном случае в точечную бесконечность, самым решительным образом влияющую на единое фазовое поле. Так ей и надо…

Однако в метастабильное состояние тоже надо было как-то ещё попасть – не промахнуться. Конечно, занести в это состояние может негармонизированный ансамбль сверхслабых внешних полевых воздействий, то есть внешний поток мотиваций. Но этот поток является очень грубым воздействием по сравнению с тонким и нежным сверхслабым фазовым полем человека, возникающим в процессе мышления. Внешние потоки мотиваций могут просто раздавить зарождающееся и очень хрупкое мышленьице. Рассмотрим более тонкие составляющие этого потока, соизмеримые с величиной сверхслабого фазового поля мышления. Самым глубинным и оснóвным является…

·         символ (с 20-й точки обозрения Человека Вечного) – сосредоточенная на фазовом поле человека объёмная область столкновения неоднородного сверхслабого внешнего полевого воздействия и равного ему по плотности, но также неоднородного сферического потока полевых воздействий, направленных вовне.

Допустим, человек каким-либо образом воспринял некий символ. Это означает, что он настроился на всепроникающее сверхслабое внешнее полевое воздействие этого символа, постоянно существующее в бесконечном пространстве изменяющихся представлений. Сверхслабое внешнее полевое воздействие этого символа образовано управляемым ограничением внешнего потока мотиваций с помощью органов чувств. Узрел человек символ – и на сетчатке глаза запечатлелось его изображение. Человечка совсем не интересует, как засуетились колбочки-палочки, и что за сигналы побежали в зрительные анализаторы коры головного мозга. Скорее всего, в них изображения не возникают, хотя профессор Шмелёв из Института нейрофизиологии и высшей нервной деятельности образца 1988 года, вероятно, очень хотел их увидеть в чьей-то лысой башке с помощью цветного тепловизора. На лекции человечек спросил, первичны или вторичны изменения температурного поля в коре головного мозга испытуемого в ответ на световую стимуляцию. Профессор ответил: «Конечно вторичны – ведь повышение температуры происходит из-за выделения продуктов распада кислорода в ответ на стимул». А на вопрос, что означает тогда понижение температуры в других областях, неуверенно добавил: «Это не понижение, это относительная температура». Может, оно так и было, но упрямый человечек всё равно считал, что сигналы лишь переводят серое вещество в метастабильное состояние, то есть готовят головушку к сверхпереживаниям от долгожданного мыслительного процесса, наивные… А вот фазовое состояние глазного дна человека меняется, так как сразу начинает действовать компенсаторный механизм восполнения колбочек-палочек, истраченных на созерцание символа. Этот компенсаторный механизм и рождает объёмный полевой фазовый образ символа, соответствующий первичному сверхслабому воздействию символа. Он витает в границах нашего фазового поля, а создаётся впечатление, что это происходит в нашей голове… Фазовое поле человека от наведённого фазового образа готово измениться, метастабильное состояние наличествует, осталось только что-то сделать с этим «беспокойным хозяйством». Лучше всего добавить свои представления о происхождении символа, о его звуковом соответствии и т. д., и поверх фазового поля человека запучит новое сверхслабое фазовое поле. И только это будет означать, что активированный мыслительный «процесс пошёл».

Когда человек употребляет производные индола, составляющие основу веществ типа жуткого галлюциногена Л.С.Д., сначала нарушается естественный ход компенсаторного восполнения состава колбочек-палочек, и фазовый образ сильно искажается. Затем неестественно избыточное количество в организме человека производных индола «надувает» искажённый фазовый образ, и вот уже бедняга видит нечто совершенно нереальное, но существующее в его представлениях. Это «нечто» действительно запечатлено у него на сетчатках глаз, а потому-таки дá очень для него реально. Он видит плывущих прямо на него гигантских аквариумных рыбок, он видит что угодно, и ужас пронизывает его до изнеможения, до самоубийства. Каннабиноиды конопли не так сильно, как сушёные поганки, искривляют фазовый образ. Они искажают непосредственно увиденную картину, а потому обкурившийся юнец под истеричный хохот приятелей высоко задирает ноги и перешагивает через лежащую на полу спичку так, как будто это лежит бревно. Всё это явно не мыслительный процесс, всё это сплошные «глюки»… Тьфу!

Итак, символ является объёмным отображением столкновения неоднородных потоков внешних и внутренних мотиваций на фазовом поле человека. Если он, сохраняя неоднородность, будет равен по величине, а именно это и произойдёт, если предположить компенсаторный механизм поддержания фазового поля и для сверхслабых внешних воздействий, то и так неидеальная сферическая форма фазового поля человека в области их столкновения ещё больше исказится. Это равенство внешнего и внутреннего потока мотиваций уникально, и оно имеет своё отображение на идеальном сферическом временнόм поле человека как на сетчатке глаза в виде знаков или букв.

·         Буквы или знаки (почти с той же 20-й точки зрения Человека Вечного) – необходимая совокупность прерывисто начертаемых изображений, достаточных для негармонизированного отображения проекции фазового образа на временнόе поле человека.

В плоскостных изображениях всех фазовых образов скрыта общая неидеальная, негармонизированная, как любит повторять Человек Вечный, форма поверхности фазового поля. То есть совокупность знаков или букв минимальным количеством отображает характер взаимодействия только тех потоков мотиваций, которые изменяют поверхность фазового поля человека – иначе говоря, вызывают мыслительный процесс. А их графическое воплощение есть удобное, но приближённое плоскостное обозначение этого изменения на фоне идеальной сферы временнóго поля. Более точными, не зависящями от временнóго поля человека можно считать объёмные знаки и буквы, уже несущие в себе своё собственное временнóе поле. Именно поэтому мiрный человечек считает глаголицу – первую древнерускую азбуку – удивительным, ни на что в мiре не похожим творением Человека Вечного, наиболее точно отражающим форму поверхности бесконечного фазового поля. А кириллицу – стилизованным буквенно-знаковым отображением хоть и очень большого, но всё же замкнутого гомеостазиса вязких представлений Кирилла и Мефодия.

Археолог Паникос Хрисостомоу на основании своей находки – небольшого камня с набором зигзагообразных чёрточек и точек, изображающих, по его представлениям, систему узоров и символов, некоторые из которых похожи на наши Х и Л, – заявил, что первый алфавит создан за 5300 лет до нашей эры в Греции[33]. По его словам, там было записано сообщение что-то вроде «Не курить». Увы, гармонизированные привычки Умудрённых – внешние потоки мотиваций – «доставали» во все времена, и внутренний поток мотиваций – негативное отношение к ним, отображённое на найденном камне, можно считать фиксацией столкновения встречных потоков на фазовом поле человека, старательно карябавшего эти символы. К радости Умудрённых археолог добавил, что понять всё написанное практически невозможно. Жаль. Разгадка значений этих знаков означала бы привязку их к некому событию, имеющему проекцию на временнóм поле. Попробуем далее огорчить Умудрённых. По мнению Человека Вечного, это было действительно великое событие: сотворение письменности – суть сотворения мiра. И оно совпадает со старой руской системой летоисчисления, пришедшей к нам из Византии. Это недалече от тех мест, где раскопал свою находку Паникос. Напомним: 1-й год от Рождества Христова был 5509 годом от сотворения мiра, что почти совпадает с датировкой камня с набором символов. К слову (символичный синоним «ко времени»), новый 7509 год от сотворения мiра наступит 1 сентября по старому стилю или 18 августа 2000 года.

Итак, значения букв или знаков проявляются как негармонизированные искажения фазового поля под воздействием фазового образа относительно идеальной сферической поверхности временнóго поля. Причём проекции этих искажений на временнóе поле, то есть собственно знаки или буквы, вообще делают несущественными преобладающие направления потоков мотиваций, а потому они являются самыми универсальными носителями изменений фазового поля. «Хоть Круть, хоть верть», как говáривали в школе № 38 г. Одессы.

·         Значением буквы или знака (с 20-й, повторной точки зрения Человека Вечного) является изменение фазового поля относительно временнóго под воздействием фазового образа.

Становится понятным, почему значения символов или букв для Человека Вечного столь велико как для сотворившего буквы, когда поток внутренних мотиваций преобладал над внешними, так и для их использующего, когда внешний поток мотиваций преобладал над внутренним потоком. Фазовое поле Человека Вечного совпадает с единым фазовым полем бесконечного пространства изменяющихся представлений, и фиксированная на нём негармонизированная область пересечения – символы или буквы – совпадает со своей же проекцией на временнóм поле – то есть со своими же значениями. Короче, только для Человека Вечного символы или буквы суть их значения, и наоборот. А их совокупность отображает всё бесконечное пространство изменяющихся представлений.

Для человека, зажатого в рамках своих вязких представлений, значений даже горсти символов для фиксации восприятия единого фазового поля явно недостаточно. Комбинации из символов, слова-корни расширили возможности отображения иных значений на временнóм поле. Но смысла в этом ещё никакого не было, так как не было мышления и сверхпереживания – результата творчества мышления.

Вот небольшой пример. Однажды во время непреднамеренной разборки «Сказки 10-й…» Дмитрий Леонтьев попросил «уточнить смысл» очень расплывчатых понятий «наслаждение» и «удовольствие». Уточнение сначала выискали в свежем гомеостазисе вязких представлений – человеколюбивом течении западной психологии, чьим основателем являлся великий американский, но, к слову, изначально рускодумающий гуманист Абрам Маслов (Abraham Maslow, все упорно произносят «Маслóу»). Дмитрий предложил напрямую, без творческого поиска, заменить «наслаждение» на «предельные переживания» по Маслову, а «удовольствием» просто пренебречь. Более глубокое копание в значениях (а не в смыслах!), долгие размышления (а не поиск смысла!) и переживания (не бессмысленные, в конце концов!) привели к убеждению, что наиболее точным именно «по смыслу» является «беспредельно-пиковое сверхпереживание», имеющее к тому же пространственное физическое воплощение. «Удовольствие» тоже не осталось «без смысла». А научное основание теории Маслова – понятие «самоактуализации в отношении к личности и процессу развития» – в какой-то мере благодаря этой разборке обрело свою хоть и расплывчато-плоскостную, но всё же физическую модель. Так небольшой творческий поиск «смысла» приблизил нас к физике, о которой мечтал Пьер Тейяр де Шарден.

Итак, что есть «смысл»? Это обиходное слово применяется там, где должны звучать следующие слова: «значение», «мышление» и «сверхпереживание». Обнаружилось не случайно и довольно забавно. Появилась потребность избавиться от «психологизмов». В первую очередь от, знамо дело, откуда взявшегося в предыдущих «Сказках…» слова «смысл». Выявились три обобщённых типа следующих словесных конструкций, включающих это понятие:

й) «не имеет смысла делать что-то…» – здесь «смысл» применяется в качестве синонима «значение» - «не имеет значение, как делать что-то…»;

к) «осознать физический смысл чего-то» – здесь «смысл» есть синоним «мышления» – «осознать что-то с полусферы физического мышления»;

л) «что-то было сделано, но делать не имело смысла» – то есть «что-то сделано, но без [сверх]переживания» (без творчества).

Отсюда видно, как «атомарное», чисто психологическое понятие «смысл» распадается на три физических составляющих, подобно реальному атому. Ядром «смысла» является понятие «значение». Оно являет свою неизменяемую, твёрдую часть. Но «значение» в данном случае не совпадает с аналогичным понятием, которое Человек Вечный определил для символа или буквы. Здесь

·         «значение» (с 20-й, триадной точки зрения Человека Вечного) есть символьно-словесное, словесно-звуковое или мимико-жестовое отображение области пересечения на поверхности гомеостазиса вязких представлений внешнего потока мотиваций с внутренним, возникшим в том же гомеостазисе.

Что-то вроде зарождающегося первичного символа, но только на пространстве, ограниченном гомеостазисом вязких представлений, а потому гармонизированном. И никаких проекций на временнóм поле – это право ещё надо «заслужить».

Далее понятие «значение» становится «активатором» мыслительного процесса или, пóпросту говоря, мышления – физического процесса образования сверхслабого фазового поля с помощью негармонизированного ансамбля изменённых фазовых состояний человека. Чаще всего этим ансамблем для человечка является динамический процесс фазово-объёмного проговаривания и фазово-объёмного вúдения. Они и определяют строй внутреннего словесно-образного моделирования, результатом которого становится видоизменение ранее образованного сверхслабого фазового поля человечка. В рассматриваемой «атомарной» модели понятие «мышление» является свойством сверхслабого фазового поля – эдакого физического поля в квантовой теории поля, которая описывает системы с бесконечным числом степеней свободы, то есть, по понятиям Человека Вечного, негармонизированные системы. Если мышление было творческим, с этим самым «бесконечным числом степеней свободы», превращающим обычное внутреннее проговаривание, видéние и прочие «глюки» в «фазово-объёмные», то после кратковременного нахождения в метастабильном состоянии с бесконечной фазовой восприимчивостью в точке фазового перехода возникает беспредельно-пиковое сверхпереживание.

Итак, «атомарное», психологическое понятие «смысл» проявляется только при наличии всех трёх составляющих: ядра, поля и результата полевого взаимодействия на ядро, то есть, соответственно, гомеостазиса вязких представлений, сверхслабого фазового поля и беспредельно-пикового сверхпереживания. Проведём следующий «физический» эксперимент – «найти смысл какого-либо понятия», это значит:

м) взять его значение – символьно-словесное отображение этого понятия в гомеостазисе вязких представлений;

н) видоизменить собственное сверхслабое фазовое поле с помощью мышления, активированного этим символьно-словесным отображением, находясь при этом вне соответствующего гомеостазиса вязких представлений;

о) получить беспредельно-пиковое сверхпереживание от творческого процесса мышления, активированного символьно-словесным отображением искомого понятия.

Остаётся что-то сделать с творчески найденным «смыслом». Лучше всего в одном научном труде под символическим названием «Психология смысла»[34] обобщить 20-летний поиск всех значений «смысла» в гомеостазисе вязких представлений, образованном огромной кучей психологической литературы, с процессом собственного мышления. Далее с беспредельными сверхпереживаниями защитить докторскую диссертацию, и с помощью пиковых сопереживаний благодарных коллег и студентов психфака МГУ разрушить гомеостазис вязких представлений, откуда и были взяты эти значения. Всё это блестяще сотворил Дмитрий Леонтьев. Поздравляем!

2.6. Удивленье ерунде

Если судить по частоте употребления противного слуху человечка универсального американизма «вáу!» с характерной завывающей интонацией, можно подумать, что рускодумающие совсем разучились удивляться. Насмотрелись американских фильмов, где для выражения внутренних переживаний психологами разработаны стандартные штампы, и переняли метод их ускоренного исполнения в ритме примитивного боевика. Давайте опять немного притормозим у В. Даля. «Ваýлить» раньше в северных руских краях означало «мямлить, …; заикаться». «Ваулой» называли косноязычных и заик. У человечка на этот счёт есть такое соображение. Приходили когда-то предприимчивые американцы в северные руские края за мехами, торговались с промысловиками и, считая зазорным искренне восхищаться и удивляться изобилию сурового края, только завывали: «Вá-а-ау!». Вот их, вероятно, и дразнили их же звуками – «ваулами». Зато, наторговавшись до отвращения, выходил руский охотник на чистый простор, окидывал безмолвную красоту, и вырывалось невольно сквозь заиндевевшую бороду его вечное сопереживание непокорённой природы: «Лепота-а-а»!

Удивляться как можно больше и всему, ярко и с переживаниями реагировать на всё, даже на внешний взгляд обыденное – это, значит, помочь себе открыть в привычном и гармоничном вúдении такой непривычный и неповторимый мiръ. Тот язык, на котором нам посчастливилось мыслить, позволяет нам всегда удивляться и, наверное, этим удивлять других. Это уникальное свойство нашего руского языка обеспечивается его фазовостью – способностью формировать процесс мышления не на уровне полностью оформленных понятий, как это характерно для немецкого, английского и многих других жёстко структурированных языков, а на уровне символов и букв, затем корней, слов и так далее… Говорящий на немецком языке никогда не перебьёт репликой собеседника, пока не услышит глагольную форму, формирующую понятие о сказанном в конце даже самого длинного предложения. А рускодумающий лишь только выдавит из себя один нечленораздельный звук, как тут же найдёт поддержку и понимание от двух подползающих собеседников…

·         Фазовость (с точки зрения наблюдателя «салюта наций»[35], Человека Вечного) – способность чего-либо активировать мыслительный процесс сверхслабыми негармонизированными изменениями фазового поля человека в области пересечения потоков внутренних и внешних мотиваций.

Например, фазовость руской речи – это замечательная способность нашей речи активировать мыслительный процесс сверхслабыми изменениями фазового поля человека в негармонизированной области пересечения восприятия внешней речи и внутреннего фазово-объёмного проговаривания. Такой негармонизированной областью пересечения восприятия и фазового проговаривания в руском языке является последовательное и скрупулёзное[36] сравнение услышанных извне трёх составляющих просодии:

п) первичного или привычного значения слов в интонации;

р) ударений, длительностей и «несущей» гармонизированной частоты – формы интонации, хоть и спрятанной за очевидным первичным значением, но упорно образующей новое значение;

с) свободного пространства «фазовой тишины», достаточного для активированного мыслительного процесса и сравнения интонации – той самой многозначительной паузы… … …

с тем, что человек слышит внутри себя при собственном фазовом проговаривании. Разность по всем этим составляющим определяет относительную просодию фазового звука. Следовательно,

·         мыслительный процесс в руской речи (с 22-й точки зрения Человека Вечного) активирует изменение фазового поля человека на величину относительной просодии фазового звука.

Фазовость руского языка примерно соответствует фазовости руской речи, только вместо восприятия внешней речи человек улавливает значение увиденного символа или буквы, за которым стоит первичная, реликтовая просодия творца символа – Человека Вечного.

·         Мыслительный процесс на руском письменном языке (с почти 22-й точки зрения Человека Вечного) активирует изменение фазового поля человека на величину разницы между реликтовой просодией значения увиденного первичного символа и просодией фазового проговаривания.

Разница реликтовой просодии значения увиденного первичного символа и просодии фазового проговаривания этого символа, конечно, в большей степени активирует мыслительный процесс, чем относительная просодия фазового звука. То есть фазовость речи начертанной значительно выше речи услышанной. Это составляет суть отличия грамотного от человека, просто владеющего языком. Поэтому в среде рускодумающих до некоторых пор «грамотный» и «мыслящий» были близкими понятиям.

2.8. «Непривычная» духовность

Привычка людей к языку отрывает систему мышления на этом языке от его символического воплощения. В случае слабофазового, жёстко структурированного языка подобный разрыв мышления и символьного значения через привычку омертвляет сам язык, но рождает на его основе новые. Это можно объяснить тем, что для живого устного общения естественным является неприятие обыденного, гармонизированного употребления слабофазового языка. А это стимулирует активное заимствование из других языков. В конце концов, разрушаются смысловые корни прародителя, и язык умирает. Примеров достаточно. Такая участь была уготована, например, коптскому языку древних христиан-египтян, в котором отсутствовали звонкие согласные, были сокращены способы словообразования и обильно заимствовалась греческая лексика. В латинском языке жёсткая структурированность, помимо прочего, определялась порядком слов, при котором глагол занимал исключительно последнее место в предложении. Сильное и продолжительное влияние на угасание латинского опять же оказал живой греческий язык. Санскрит, отличавшийся строго нормализованной и унифицированной грамматической системой, сгинул из-за своего формального… совершенства. Во всех случаях слабофазовые языки канули в небытие, но… сохранили жизни грамотным людям, носителям письменного языка, из-за стандартности, привычности мышления. Эти языки до сих пор применяются там, где нужна повторяемость, точность, единообразие, «скороговорность» – в фармакологии, при классификации чего-либо, при богослужении, в вокальных сочинениях. А вот неестественный, не обоснованный реальностью насильственный разрыв знаковой сущности и системы мышления, основанной на сильнофазовом языке, изводит его самых незаурядных грамотных носителей. Изводит тех, кто, думая остро и нестандартно, может сохранить свои удивительные мысли в чудодейственном начертании, и через это послание опосредовано воздействовать на каждого во все времена. Для таких людей вырвать из их языка знаковую сущность равноценно тому, чтоб вырвать у говоруна его язык… Глубоко вековая история Руси и сильнофазового руского языка тому подтверждение.

Действительно, недоступные пониманию инакоязычных внешне несущественные изменения правописания и грамматики руского языка всегда предшествовали смуте и приносили рускодумающему неимоверные страдания. По мнению мiрнаго человечка (безусловно, весьма спорному), революция произошла не в 1917-м году, когда кучка инакомыслящих совершила правительственный переворот. Всё случилось 10 октября 1918 года, когда власть декретом Совета народных комиссаров упростила не столько написание руского языка, сколько опустила высочайшую по духовности рускую письменную традицию, чудодейственную по своим древнейшим корням и религиозную по форме, до уровня обслуживания так называемых «информационных» потребностей людей, не отягощённых грамотностью, душевными переживаниями и высокими устремлениями. Взятием почты и телеграфа были обозначены символы грядущей действительно «великой» революции в умах людей через распространение убогого телеграфного единообразия представлений, искажающего глубинный смысл руских слов. Так новая орфография стала проводником вселенского раздора, речь устная – средством воздействия на миллионы людей, хлёсткие лозунги – слоганами «рекламной кампании» новейшей бездуховности. Замысловато звучащая, но примитивная, по сути, аббревиатура заменила словотворчество. Особенно в первые годы после революции. Литература и публицистика надолго стала партийным ремеслом. А всё вместе это воплотилось в банальнейшую «политинформацию» навязчивых представлений – тухлую «духовную» пищу Умудрённых, освежаемую личным исполнительским мастерством «информаторов».

Изменение знаковой сущности руского языка столь мощно повлияло на умы людей, что стало допустимым самое печальное – потеря духовности рускодумающих, чему предшествовало массовое безрассудство гражданской войны и репрессии, не имеющие никакого рационального объяснения. За исключением одного: всё это стало возможным только в условиях резкого изменения системы мышления. Противостояние незримо проходило между принявшими новый алфавит, грамматику и правописание руского языка, и не принявшими её. Руская творческая и научная интеллигенция, православная церковь, старообрядческие общины и колонии за пределами Руси, собственно Белое движение и, позже, вся руская эмиграция первой волны сохранили систему традиционного дореволюционного мышлéния и обучения мышлéнию, которое в духовных областях существенно отличается от нововведённого.

Итак, декретное устранение разрыва между устной и письменной речью в 1918-м году создало предпосылки для ликвидации традиционного духовного мышлéния, ставшего в одночасье инакомыслием, крайне опасным для любой диктатуры. Одновременно с отменой старой орфографии большевики также решили «юридическую» проблему закрытия оппозиционных, контрреволюционных изданий. С тех пор косноязычность и скудоумие стали признаком стандартного мышления и контролируемых представлений, что и легло в основу новой власти, расширившейся за счёт ораторствующих, но неграмотных «кухаров». Человечка каждодневно заставляют убеждаться в этом через «аббревиатурнодумающие» так называемые «СМИ-и…». Всё это будет продолжаться до тех пор, пока исторические нормы действительно великого и могучего руского языка не заменят убогий новояз. Для этого, может, надо воссоздать Институт Белой профессуры в противоположность Красной, где в начале 20-х годов крестьянам и солдатам с четырьмя классами церковно-приходской школы преподавали профессора Императорского Петербургского университета на новом языке всеобщего братства неграмотных и «недобитых»? Удивительно, но не потерявшая совесть интеллигенция сумела тогда за считанные месяцы заложить некоторым «студентам» потрясающую тягу к знаниям, которая вывела их из начавшегося языкового беспредела без серьёзных нравственных и духовных потерь.

В чём вообще предназначение начертанной речи? Не только в обереге языка, хотя, на взгляд мiрнаго человечка, письменность могла возникнуть, как естественное стремление человека сохранить самое ценное – способность мыслить вообще. Например, этими защитными функциями могли обладать ныне мёртвые праязыки. Однако даже этого явно недостаточно для кропотливого труда создания великой письменности. Только Человек Вечный, потрясённый вдруг явленной красотой мiра, либо достигнувший небывалого успеха в своём деле, либо озаренный светлым образом неожидаемого видения и достигший при этом беспредельно-пикового сверхпереживания, способен вдохновиться на начертание знаков, сохраняющих это непривычное переживание. В этом случае за каждым символом будет стоять нечто большее, чем простительная потребность «излить душу» при отсутствии слушателей. Такая письменность обязательно сохранит высочайшее переживание в такой мере, что сможет вводить и других людей в допредельно-пиковое сопереживание. Такая письменная речь будет обладать более высокой фазовостью, чем устная, так как за каждой буквой будет слышна живая речь, с её сопереживанием в просодии, со страстью, иронией, гневом, радостью… Её способность активировать мыслительный процесс под действием собственных представлений, возникающих при восприятии знаков, будет умножаться с взволнованностью и переживаниями, наведёнными при внутреннем, фазовом проговаривании их звукового воплощения. Новейшие лингво-исторические изыскания говорят о том, что таким великим языком беспредельно-пиковых сверхпереживаний его носителей мог быть прародитель руского языка – древнеславянский литературный язык[37].

Немного отвлечёмся от чисто лингвистических вопросов и вернёмся к физике. Автору надоело пробегать глазами до- и после-, полу- и «перепиковое сверхсопереживание. После внеочередного употребления эти термины как-то потеряли свою первозданную свежесть восприятия внутреннего фазового проговаривания. Остро назрела «реформа» в пределах опуса. И вот совершенно неожиданным образом в древнеславянской кириллической азбуке обнаружились буквы, идеально подходящие к обозначению этих исключительно физических понятий. Забавно, что выбранные буквы своим начертанием и формой отражают двухмерную суть каждая своего явления! Остаётся только показать их графические аналоги, но сделаем это несколько позже. А пока представим эти буквы:

«Юсъ малый» – «S». Ему соответствует чистый звук «я» и беспредельно-пиковое сверхпереживание. Это состояние обозначим как «S-сверхпережива­ние» (произносится «я-сверхпереживание»).

«Юсъ большой iотированный» – «e». Ему соответствует чистый звук «ю» и допредельно-пиковое сопереживание. Это состояние обозначим как «e-сопереживание» (произносится «ю-сопереживание»).

Если возникнет потребность подчёркнуть взаимозависимость и одинаковую значимость сверх- и сопереживаний, то эти буквы из древней кириллицы и тут являют нам возможность через их общее и когда-то употребительное название ввести удобное обобщённое понятие – «юсъ-переживания».

·         Юсъ-переживания (с очередной, 23-й точки зрения Человека Вечного) – это полевые негармонизирующие составляющие единого фазового поля, резко изменяющие его форму.

Восприятие письменной речи сильнофазового языка постоянно возвращает к e-сопереживанию, к истории этого переживания и, следовательно, к истории языка, к его происхожденческим корням. И действительно, через написание многих руских слов можно именно разглядеть значения, не явленные нам при слышании. В конце концов, человек грамотный приобщается к тайне и становится человеком знающим, а, следовательно, сильным. Но это является оберегаемой тайной избранных – грамотных – только в том случае, когда существует едино принятое несоответствие написания и произношения, закреплённое в особых правилах или исключениях – ключах к тайнам написанного. С другой стороны, за таинством печатного слова стоит не только некий зрительный образ, но и заложенная в самом языка упомянутая нами разница реликтовой просодии и просодии внутреннего фазового проговаривания, без которой не активируется мыслительный процесс. Напротив, речь звучащая «забалтывает» эти глубинные истоки, подавляет внутреннее проговаривание. Привычка к устной речи, ускоряющаяся при максимальном совпадении с письменной речью, вызывает постепенное подавление творчества мышления и, как следствие, бездуховность бытия. Способность языка являть нам свою духовную сущность заключёна в той разнице между устной речью и письмом, которую можно выявить только при чтении с внутренним фазово-объёмным проговариванием. На слух можно воспринять только словотворчество, существенно обогащающее любой язык без искажения его первоосновы через ломку привычного восприятия даже устной речи. Кстати, в руском языке яркими представителями этого редкого вида творчества являются, как правило, поэты – Велимiр Хлебников, Саша Левин, Володя Строчков. Вероятно, стихотворный ритм наиболее прочно сохраняет форму языка, а через словообразование идёт наполнение новым значением для последующего мышления и юсъ-переживания. Кстати, вполне вероятно, что именно поэты спасли, сохранили и донесли до современников греческий язык. Может быть, в этом как раз и состоит общее для всех языков предназначение поэзии – в ритме сохранять просодию?

Если предположить, что «дух» – это разница между физической, врéменно-временнóй оболочкой человека и его фазовым полем – «сверхлёгким» телом, то…

·         духовность (с 24-й т. з. Человека Вечного) – это юсъ-переживания, возникаю­щие при осозна­нном восприятии разницы между речью начертанной и речью устной.

·         Символом духовности (не с 24-й т. з. Человека Вечного) является знаковая сущность фазовости речи.

Иначе говоря, духовность – это осознанная, прочувствованная, самостоятельно воспринимаемая знаковая сущность фазовости речи, воплощённая в разнице между речью начертанной и речью устной. «Растление» духовности, начавшееся когда-то со скорочтения на удобном, «правильном» латинском языке, превратило великое достояние Человека Вечного – его язык – в придаток уже самостоятельно существующего новообразования – «информационного потока». Его питательная среда – агрессивный трёп на языках никого не слышащих Умудрённых, научившихся споро убегать глазами от фазово-объемного внутреннего проговаривания и вúдения – от «голоса души»… Во как завинтил! Аж пробрало…

2.9. Язык в историю

Что пришло Вам на ум, когда в первый раз обратили внимание на иное написание слова «руский»? Вероятно, это было бы язвительное замечание по поводу малограмотного автора, если б не странное заглавие в давнишнем правописании. Всё просто. Привыкание к письменной речи идёт гораздо медленнее, чем к устной. Поэтому ошибки в написании резче бросаются в глаза, чем, допустим, неправильно произнесённое ударение в слове. А на неверно произнесённое слово вообще никто не обратит внимание… Один очень талантливый военный патентовед со старорежимной «золотопогонной» интеллигентностью, с которым человечку посчастливилось общаться по вопросам изобретательского творчества, обладал поразительной способностью мгновенно находить ошибки в тексте, совсем его не читая. Он смотрел на машинописный текст и вдруг вздрагивал, безошибочно указуя на ляпсус. По его словам, он как бы видел ровный лист, а на месте ошибки самым нахальным образом торчал бугор, о который просто нельзя было не споткнуться. Этот умный человек в силу профессиональной потребности творчески воспринимать чужие мысли никогда не привыкал к речи письменной. Для него банальная ошибка правописания – искажение знаковой сущности – резко изменяла общее восприятие начертанной мысли. Не потому ли, что любое искажение знакового начертания мысли искривляет фазовое поле этой мысли, что и воспринималось как ощутимое препятствие к пониманию. И это определяется не собственным восприятием речи начертанной, а только наличием или отсутствием этой способности.

К причинам, заставившим автора без объяснений начертать «руский» без привычной сдвоенной буквы «с», мы ещё вернёмся.

Привычка к речи начертанной, напрочь изводящая рускую мысль, была не столь навязчиво-прилипчивой до дикого упрощения языка в 1918 году. Обратимся к потерям, которые понесла русская письменная традиция. Только в руском существовало необычное для носителей других языков правило употребления твёрдого знака «ъ» в конце слова, оканчивающегося на согласную букву. Как возникло это правило, удлиняющее начертание слова и не влияющее на его звучание? И это несмотря на имеющиеся традиции в древнеславянском литературном языке употреблять сокращённое начертание слов через титлы – надстрочные знаки. Человек Вечный считает, что начертание твёрдого знака в конце слов на согласную букву создавало то самое свободное пространство фазовой тишины, столь необходимое не только для речи устной. Твёрдый знак давал человеку миг для восприятия и осмысления разницы реликтовой просодии только что увиденного слова и просодии фазового проговаривания этого же слова. Прерывистость вúдения речи начертанной создавало дополнительный источник фазовости руского языка. Человек грамотный приближался к Человеку Вечному…

Необычное отношение к зримому восприятию руской начертанной речи явно обнаруживалось в изведённой букве «i», являвшейся почти полным звуковым аналогом буквы «и». В древней кириллице начертание буквы «и» было несколько другим. Она, скорее, напоминала «н» – сдвоенную букву «É», соединённую промежуточной перекладиной по образцу «iотированных» букв, например Q = É + À. Поэтому когда в слове оказывались подряд два гласных звука, первым из которых был «и», всегда в таком сочетании звучащий коротко, на письме изображалось «iе», «iа» и так далее. Это правило применения буквы «i» в сочетании с последующей гласной было отличительной особенностью руского слова от славянского на кириллице. Остатки этого роскошества руского языка обнаруживаются и в происхождении современной «ы» как сведённых воедино старогласных звуков «ъ» и «i».

И, самое главное, буква «i» давала новое значение только одному рускому слову, но какому! Слову «миръ» в значении «вселенная»… «Мiръ» – единственное слово-исключение из правил применения буквы «i», которое наряду с твёрдым знаком являлось символом Руси[38]. Этот символ был бы понадёжней космической станции с таким заупокойным названием «Мир»… В славном старознаковом окружении совсем иначе могло бы восприниматься написание по правилам употребления буквы «i» изящного слова «Росiя». От такого начертания веет достоинством – невоинственным проявлением воли. И никакой помпезности и свистящего высокомерия…

Для себя человечек решил не забывать постепенно пропадающую из письменной речи букву «ё», предложенную историком Карамзиным ещё в 1797 году. В крохотной, но, слава Богу, регулярной программе о нормах руского языка «Как правильно?»[39] Марина Королёва искренне сетовала на то, что не может объяснить дорогим радиослушателям, почему мы говорим «крёстный отец», но «крестный ход». По мнению человечка, употребление буквы «ё» подчёркивает светский характер исполненного текста, как устного, так и начертанного. Слово «крёстный» давно стало обиходно-мiрским, в отличие от «крестного хода» или «... знáменiя», сохранивших исключительно церковное приложение. Вспомним, как взывает к пастве Патриарх Всея Руси: «Братья и сестры!», тем самым подчёркивая религиозный характер своего обращения...

Быть может, не только ради происхожденческих корней руского языка дóлжно возродить букву «ять» – «P»... Вернуть забытые, но так красиво звучавшие обороты речи и правила из ликвидированной революцией 1918 года грамматики и правописания. Многие не подозревают о нéкогда существовавшем в руском языке звательного падежа, бывшего ещё в санскрите и оставшегося в украинском и белоруском языках. А вдруг это единственное разногласие, молчаливо разъединяющее наши народы, скованные языковыми веригами? И после возвращения звательного падежа руские люди уже по первому, услышанному или увиденному, слову смогут понять, когда их зовут – «Москалю, допоможú!», а когда только восклицают от негодования – «Москаль, геть!»? Не только ради проверки этого предположения стоит попробовать ввести утраченный падеж. Восстановленная письменность вернёт духовность всем рускодумающим людям, так как исторически выкованный символизм древнеруского языка несёт объединяющий характер, делает людей читающих – глубоко знающих и мыслящих – приобщёнными к тайне и чуду в вящей мере, чем людей только слышащих, но не видящих.

Не будем откладывать то, что в наших силах. Попробуем следовать старым правилам правописания букв «i» и «ъ», тем более что они очень простые. Но вначале воспроизведём их по учебнику «Русская и церковно-славянская этимологiя: Для среднихъ учебныхъ заведенiй», составленному Львом Поливановым и изданному в 1879 году:

«Буква i (десятеричная) употребляется для изображенiя звука и передъ гласными: Iаковъ, Iерусалимъ, влiянiе, синiй, прiобрPтать… Въ словахъ, сложенныхъ по способу сложения несобственнаго […], падежное окончанiе перваго изъ составляющихъ его словъ удерживаетъ и восьмеричное, хотя бы второе слово начиналось гласною: шестиугольный, шестиаршинный [...]. Передъ согласною буквою, i пишется лишь въ словP мiръ (=вселенная), въ отличiе отъ слова миръ (=спокойствiе), и въ сложномъ с нимъ Владимiръ[40]».

«Значенiе буквы ъ для произношенiя наиболPе ясно передъ мягкими звуками (узналъ я). […] Передъ твёрдыми же гласными, а равно и передъ согласными, ъ не имPетъ значенiя для произношенiя въ русскомъ языке:

Не дай мнP Богъ сойти съ ума!

НPтъ, лучше посохъ и сума… (Пушкинъ)»

2.10. Итакъ, далее пишемъ съ учётомъ «ъ» и «i»…

…и попробуемъ заметить, изменится ли зрительное и просодическое воспрiятiе текста, совершенно не изменившего своего звучанiя.

О грядущей угрозе черезъ якобы несущественные измененiя написанiя рускихъ словъ говорилъ и писалъ въ своихъ письмахъ и «грамоткахъ» гонимый патрiархомъ Никономъ протопопъ Аввакумъ, въ конце концовъ сожженный, но не сломленный духомъ. Во второй половине XVI века на Руси довольно безобидная, на первый взглядъ, реформа не только возбудила ожесточённые споры среди клириковъ, но и привела къ такому же драматическому, какъ и последующiе событiя 1918 года, расколу руской православной церкви и мiрянъ по обряду.

В основе раскола лежало староруское религiозное миросозерцанiе, полагающее всю силу и практическую пользу въ уменiи служить божеству, которому надо «угодить» и расположить въ свою пользу, чтобъ снискать благополучiе. Для этого «прехытрыго» созданiя требовался такой же хитрый языкъ. Способы сношенiя съ божествомъ, узнаванiя его воли и выпрашиванiя у него милостей отливаются въ магическiе формулы и обряды. Совокупность этихъ формулъ и обрядовъ постепенно превращается въ особую тайную науку, не всегда доступную каждому смертному. За сто летъ до реформы патрiарха Никона Стоглавый соборъ 1551 года подтвердилъ этотъ особый взглядъ, основанный на древнерускихъ верованiяхъ, освященный и оправданный угодниками и чудотворцами Руси. Разумеется, такого своеобразного толкованiя «Священного писанiя» Византiя допустить никакъ не могла. Реформы ударили въ основу самобытного верованiя – въ древнеславянскiй литературный языкъ – черезъ исправленiе различiй въ описанiи богослужебного чина для единыхъ печатныхъ церковныхъ книгъ.

Въ челобитныхъ царю Алексею Михайловичу два рускихъ священника излагали результаты детального сличенiя древнихъ рускихъ чиновъ, закреплённыхъ въ харатейныхъ (рукописныхъ) греческихъ и славянскихъ книгахъ, съ переводомъ изъ греческихъ венецiанскихъ изданiй богослужебныхъ книгъ и славянскихъ требниковъ литовско-рускихъ унiатовъ. По ихъ словамъ, эти книги, взятые за основу единообразiя, были напечатаны для насъ въ Риме, «Винецыи» и «Парыже» съ «лютымъ еретическимъ зельемъ», внесённымъ не безъ умысла латинянами и лютеранами. Самымъ существеннымъ священники считали измененiя въ тексте символа веры и введенiе новыхъ оборотовъ речи и терминовъ въ техъ молитвахъ и псалмахъ, которые ещё остались нетронутыми. Более решительными были монахи Соловецкого монастыря. Изъ ихъ отчаянныхъ челобитныхъ и «Сказки соловецкихъ монаховъ» видно, что наряду съ основными «догматами», важными по магической силе – двойному перстосложенiю, трисоставному кресту, восьмиконечной звезде,– они присваивали такую же силу «спасённому» имени Исусъ. Замена въ новыхъ книгахъ его именемъ «Iисусъ» казалась имъ величайшимъ кощунствомъ и дерзостью. «Великую сокровенную силу» они присваивали «азу» во второмъ члене символа веры, вычеркнутому въ новыхъ книгахъ.

До сихъ поръ современные исследователи отказываются понимать, почему патрiархъ Никонъ и его противники придавали такое значенiе единой букве «азъ». Авторъ единственного на территорiи СССР научного исследованiя «История русской церкви» (1930), изъ которого были почерпнуты упомянутые выше факты, старорускодумающiй историкъ Н.М. Никольскiй (1877-1959), бежавшiй после языковой революцiи въ Минскъ, объяснялъ это скрытыми противоположностями самостоятельного прежнего приходского клира и новой церкви, стремившейся къ единообразiю. На взглядъ человечка, дело обстоитъ несколько иначе. Звукъ «а», который обозначался буквой «À» (азъ), является сильнофазовымъ звукомъ, и выказываетъ намъ примеръ варiантного образованiя многихъ значенiй въ одномъ буквенномъ начертанiи. Съ одной стороны, это давало оберегъ отъ случайныхъ, непосвящённыхъ въ сiе таинство людей, кои были падки въ те времена на лёгкое полученiе сокровенныхъ знанiй. Съ другой стороны, различное написанiе «À», которое пытался преодолеть реформой патрiархъ Никонъ, несло разнообразiе значенiй, что использовалось въ древнейшихъ рускихъ магическихъ обрядахъ и перенеслось въ богослужебные чины византiйского православiя. А первейшая задача любой власти во все времена – борьба съ разномыслiемъ, что приняло въ середине XVI века другой оборотъ – брань за единый и неделимый «азъ».

Къ слову, эта особенность звука «а» косвенно подтверждается сообщенiемъ, полученнымъ по электронной почте въ 1994 году отъ рускодумающего Алексея Гостевского изъ Монтаны (США). Онъ писалъ, что по некоему проекту «Фениксъ» японцы затратили почти два миллiона долларовъ и два года упорного труда на проверку возможности идентификацiи сигналовъ, регистрируемыхъ въ коре головного мозга, съ мысленно произносимыми звуками. Японцы отнеслись къ этой задаче (решаемой, по мненiю человечка, более дешёвымъ и доступнымъ способомъ) совершенно въ своёмъ стиле – буквально. Результатъ оказался ни-къ-чему-не-приводящимъ. Японскiе учёные смогли достоверно выявить изъ шума только звукъ «а». Проектъ закрыли. И не мудрено, такъ какъ это настолько фазовый звукъ, что у бедняги, на протяженiи двухъ летъ изо дня въ день «обдумывающего» звуки, буква могла проявиться где угодно, а не только за вспотевшимъ лбомъ…

2.11. «Россiя» – родина моя?

Снова вернёмся къ рускому языку, въ отношенiи къ которому Владимиръ Даль былъ всегда по научному сдержанъ. Но въ самомъ конце словарной статьи «Русакъ», сквозь академическiй стиль хладнокровного исследователя вдругъ неожиданно въ скобкахъ мелкимъ шрифтомъ прорывается его негодованiе. Это негативное e-сопереживанiе выступило по поводу самыхъ исконныхъ измененiй руского языка (подчёркнуто автором): «[…] Рускiй морозъ […] ЗдPсь рускимъ духомъ пахнет […] Не стерпPло руское сердце, изъ себя вышелъ; въ драку пошелъ. Рускiй умъ – заднiй умъ, запоздалый. Рускiй Богъ, авось небось да какъ нибудь. Рускiй часъ, невPсть сколько. Руское сухо, бреди (подымайся) по самое ухо! Руское спасибо. […] Съ нимъ поруски не сговоришь, глупъ или упрямъ. Рускимъ счетомъ, толкомъ, понятнымъ счетомъ. (Встарь писали Правда Руская; только Польша прозвала насъ Россiей, россiянами, россiйскими[41], по правописанiю латинскому, а мы переняли это, перенесли въ кирилицу свою и пишемъ русскiй!). Русь ж. въ знчн. мiръ, бPлсвPтъ. СовсPмъ на руси, твр. навиду, на открытомъ мPстP, на юру. Все вывела на русь, распахнула душу, все высказала». (Конецъ цитаты).

Написанiе слова «рускiй» съ одной буквой «с» было утеряно давно, но общее правило, сохранившееся въ нижеследующемъ виде (по «Русской […] этимологiи» Льва Поливанова 1879 г.), единозначно подтверждаетъ догадку В. Даля (снова подчёркнуто автором):

«Русскiй языкъ избPгаетъ стеченiя одинакихъ согласныхъ. А потому оно встрPчается лишь

или въ словахъ иностранныхъ, каковы: Анна, Iоаннъ, (при русскомъ Иванъ), грамматика (при словахъ грамота, грамотный); суббота, ванна,

или вслPдствiи опущенiя ь или ъ, которые по церковно-славянски и на письмP изображались, а именно:

Два с (сс)

1) въ именахъ съ суффиксомъ, начинающимся со звука с (ск, ств), если корень слова оканчивается на ту же согласную:

должно писать: рус-ск-iй ^*) (ðóñ-ü-ñê-ûè), Спас-ск-iй, искус-ств-о, а не «рускiй, Спаскiй, искуство». […]»

Идучи далее по сноске ^*), находимъ следующее дополненiе:

« ^*) Сущ. Россiя (Русь) имPетъ также два с (см. § 17 сего указателя).»

Смотримъ § 17, и въ его конце читаемъ отчуждённую отъ эмоцiй поливановскую фразу, тщательно «упрятанную» отъ иванъ-грозного цензора въ иныхъ правилахъ и значенiяхъ (подчёркнуто автором):

«[…] Въ словP Россiянинъ, произведённомъ отъ Россiя, по образцу иностранныхъ (ia, ianus) пишется я послP i ».

Вотъ и докатились въ стремленiи къ единомыслiю до сносок… Современное названiе нашего государства и его гражданъ имеетъ иностранную языковую форму! Такъ что В. Даль былъ совершенно правъ въ своёмъ нескрываемомъ негативномъ e-сопереживанiи. Подстраиваемъ свой великiй и, безусловно, сложный языкъ къ удобству сначала «латинянъ», затемъ рускихъ императрицъ неруского происхожденiя и ихъ отпрысковъ. Упрощаемъ его настолько, что неграмотный становится революцiонеромъ, политикомъ или… литераторомъ. Какъ после этого не вспомнить лёгкiй ропотъ людей пишущихъ, когда несколько летъ назадъ рускихъ пыталисъ прiучить писать «Таллин» то ли съ 2-я «н», то ли съ 3-я (уже не вспомнить), и «Алматы» вместо «Алма-Ата», забывъ спросить у «moscowчей», нравится ли имъ такъ интересно озвученный взглядъ со стороны англосаксовъ.

Пресловутое «самосознанiе» начинается съ постиженiя своихъ корней. Рускодумающiе утратили ихъ даже въ самоназванiи, подстроившись подъ удобство звукопроизношенiя европейцевъ. Такъ что не надо тратить время и подавляющiе эмоцiи на поискъ руской нацiональной идеи. Преданность своей земле и народу должна начинаться съ верности букве £, съ исторiи древнеруского языка въ общемiровомъ контексте, съ уважительного отношенiя къ носителямъ иного языка, вольно или невольно обогащающимъ нашъ языкъ. Мiрный человечекъ признаётъ только одинъ видъ нетерпимости – къ искаженiю и упрощенiю руского языка. А если безъ нацiональной идеи не обойтись, то она должна заключаться въ воскрешенiи, всемерномъ изученiи, развитiи нашего древнего языка и споспешествованiи распространенiю его по всему мiру безо всякого насилiя. Аминь.

2.12. Серая логика

Бесконечное творчество мысли никогда не уживается съ логическимъ мышленiемъ. Логика – это привычное мышленiе, принятое внутри данного гомеостазиса вязкихъ представленiй. Тамъ всё, что банально – логично, и наоборотъ. Поэтому логика сама по себе – признакъ серого, убогого мышленiя. Къ счастью, при развитiи любого творчества изысканное владенiе рускимъ литературнымъ языкомъ избавляетъ отъ необходимости спецiально ломать логику мышленiя, цементирующую оболочку любого гомеостазиса вязкихъ представленiй. Владимiръ Тарасовъ, директоръ Таллинской школы менеджеровъ, въ эфире радiостанцiи «Эхо Москвы» въ 1998 году такъ высказалъ своё наблюденiе: «Рускiе – очень творческiе люди, и технологiи имъ недоступны». Ему, находящемуся въ иной языковой среде, это кажется очевиднымъ фактомъ. А любая технологiя – это воплощённая логика мышленiя. Следовательно, для высокого вторичного творчества, ломающего привычные представленiя и логику мышленiя, весьма полезно знанiе руского языка. Увы, осознанiе этого приходитъ иногда слишкомъ поздно... Скончавшiйся 11 февраля 2000 года одинъ изъ самыхъ оригинальныхъ деятелей французского кинематографа режиссёръ Рожé Вадимъ, урождённый Племянникóвъ, въ одномъ изъ своихъ последнихъ интервью сказалъ, что главной своей творческой неудачей считаетъ то, что такъ и не выучилъ рускiй языкъ[42].

Объ этомъ свойстве руского языка, вероятно, не подозреваютъ одесситы и южно-рускiе местечковиты, но разговариваютъ такъ, что характерной просодiей, слегка искажёнными или непривычно употреблёнными словами, неожиданными оборотами и причудливой смесью изъ разныхъ языковъ значительно усиливаютъ и безъ того высокую фазовость руского языка, даютъ феноменальный языковый матерiалъ для изысканного отображенiя бесконечного многообразiя мiра. Одесса радушно предоставила рускому языку максимально достижимую степень свободы, но черезъ обращённость къ Руси сохранила исконные, праславянскiе корни языка. Просодическое творчество подавило азбучный, прописной речевой рефлексъ и превратило мышленiе на рускомъ языке въ самое высокое искусство – живое, остроумное, мгновенно реагирующее на любые сверхслабые внешнiе воздействiя. Въ такой метастабильной языковой среде легко разрушается логика тривiального мышленiя даже въ обыденныхъ ситуацiяхъ. И хотя сами одесситы привычны къ своей речи, они мгновенно улавливаютъ свою нестандартность въ восторге прiезжихъ, въ творческихъ наблюденiяхъ за собой изъ другихъ системъ мышленiя, и усиливаютъ производимый эффектъ собственнымъ e-сопереживанiемъ отъ созерцанiя своего великолепiя какъ бы со стороны. Это добавило языку не менее колоритные жесты и живописные позы, ставшiе молчаливой разновидностью творческого мышленiя одесситовъ.

Всё это создаётъ ту почву, на которой, какъ говорилъ знаменитый рускодумающiй философъ М. Жванецкiй, рождаются писатели, художники, шахматисты, отцы советской космонавтики и, на его пристрастный взглядъ реже, физики и математики. Затемъ эта пóросль выдёргивается и экспортируется по всему мiру, такъ какъ свою нестандартность мышленiя и «…романтическiй, чисто черноморскiй характеръ…», какъ написалъ одинъ журналистъ, одесситы лучше всего являютъ у чужого водоёма. А небо, какъ известно, у насъ одно.

Бекицеръ[43], мадамъ Дора Дорфманъ, одноклассница матери человечка по средней женской школе № 70, кричала своему сыну со 2-го этажа на весь уголъ Канатной и Успенской: «Моня, слушай сюда, иди домой, я тебя убью, чтобъ ты былъ здоровъ!». Или не менее экспрессивно ему же на балконе: «Хто винимилъ гвоздикъ на диванчикъ? Хто разлилъ воду на стаканчикъ? (Моня топаетъ.) На комъ ты тупаешь, на комъ? На-папу-сволочь-маму-дрянь? Я тебе отвикну отъ етихъ привичекъ!». Или какъ подруга Сусанна при встрече: «Нонна, я тебя видела гулять по Дерибасовской и пить воду!». Или поздняя осень, слякоть, туманъ. Торговка съ Молдаванки говоритъ просто такъ, отъ внутреннего удивленiя, вырвавшегося наружу: «Гразь какъ изъ дощщь, а лично дощщь-таки дá нету?». Или какъ на одесскомъ научно-исследователь­скомъ судне «Пассатъ», на которомъ плавалъ отецъ человечка, попросили некого Борю, вышедшего въ рейсъ первый разъ, сходить на верхнюю палубу и посмотреть, есть ли волненiе на море. Боря, шатаясь, пришёлъ весь зелёный, но выдавилъ изъ себя какъ ни въ чёмъ не бывало: «Шó вы, всё спокойно… Волнъ нетъ, одни багашки…». Или какъ на перроне одесского вокзала мадамъ съ необъятными формами и такими же котомками выдавливаетъ себя из пыльного, душного вагона и съ совершенно серьёзными намеренiями громоподобнымъ голосомъ призываетъ поджарого носильщика: «Потаскунъ! Носильникъ! Имейте меня первой, у меня есть, чемъ платить!». Ещё разъ подчеркнёмъ – это зарисовки съ непреходящей натуры.

…И вообще, какъ неожиданно подумалъ вслухъ Олегъ Даль въ романтической роли «ботаника» на фронте[44] «…Въ Одессе имеются многихъ такихъ вещей, которыхъ не обладаютъ другихъ городовъ». Главное въ Одессе – потрясающая по эффективности и результатамъ система творческого мышленiя, основанная на рускомъ языке.

§. Ñîâðàùåíéå æàëîñòüþ[45]

3.1. Видимость участiя

Въ самомъ начале уже говорилось за Агасфера, ловко наладившего вечную жизнь за счётъ бiологически целесообразного действiя – способности бездеятельно сочувствать другимъ и вызывать жалость къ себе. Не зря же онъ такъ мечется по всему свету – чтобъ Умудрённые не успевали одумываться и превращать это самое бездеятельное сочувствiе въ деятельное. Человечекъ всегда полагалъ, что жалостливые причитанiя, клянчащiе милостыню, лживы. И тотъ, кто не умеетъ защищаться отъ этого подавляющего вымаливанiя, откупается монеткой, а иначе плохо будет... системе саморегуляцiи. Не зря великiй Коранъ обязываетъ мусульманъ отдавать до 10-и частей всехъ доходовъ – наверное, чтобъ не было соблазна жалеть нуждающихся, и отъ этого... болеть и умирать. Впрочемъ, лживы и видимость участiя, и бездеятельное сочувствiе. Всё это непригляднее угрюмого или безучастного, но честного молчанiя. Если нетъ возможности или желанiя быть участливымъ – надо дать людямъ достойно нести свой крестъ, кемъ бы они ни были – святыми или разбойниками… Сиротинушка Анатолiй О., самый кровожадный убiйца нашихъ времёнъ, родился въ посконной украинской деревне. Там его, круглого сироту, съ детства все очень жалели. После страшного суда земляки, отъ односельчанъ до президента Украины, требовали для него смертной казни вместо пожизненного заключенiя, какъ исключенiя изъ принятыхъ обязательствъ никого и никогда не лишать жизни. Самое печальное, что изъ техъ же побужденiй – изъ жалости. Чтобъ не мучился, бедняга, жизнью… Чтобъ случайно не надорвался, неся свой крестъ…

·         Жалость (с особенной, 25-й точки зренiя Человека Вечного) – это бiо­ло­ги­чески целесообразное действiе обращённости, являемой въ видимости участiя или бездеятельного сочувствiя, изначально навязываемой соцiальной средой въ виде замаскированного притворными переживанiями или словами удовлетворенiя отъ неуспеха человека, вызвавшего жалость, и закрепленiе этого неуспеха дальнейшимъ разрушенiемъ его фазового поля.

·         Неуспехъ (с обособленной, 26-й точки зренiя Человека Вечного) – это любое действiе или бездействiе, разрушающее собственное фазовое поле человека.

Неуспеху, разрушающему фазовое поле, всегда противостоитъ воля – способность обозначать это самое фазовое поле. Если, конечно, оно ещё не рассыпалось въ прахъ… Сильному, творческому человеку претитъ, когда его жалеютъ. Развивая сызмальства волю, человекъ никогда не скатится до состоянiя, вызывающего жалость, и любой кажущiйся неуспехъ обратитъ въ свою победу.

Нашъ человечекъ всегда старался следовать этому нехитрому правилу. Но однажды пожилой господин, отецъ его бывшего одноклассника, попросилъ о доверительной услуге, связанной съ семейной драгоценностью. Эта праздная затея нежданно затянулась и повлекла значительные расходы, которые, чтобъ сохранить своё лицо, человечекъ былъ вынужденъ взять на себя. Въ конце концовъ, всё благополучно разрешилось, но вместо того, чтобы скрыть, какого труда это ему стоило, либо твёрдо настоять на восполненiи всехъ расходовъ, человечекъ попытался объ этомъ лишь намекнуть, связавъ напускную усталость съ безвозмездно оказанной услугой. Его на первый взглядъ невинная попытка слегка досадить пожилому господину своимъ видомъ, «загнаннымъ» и безрадостнымъ въ моментъ передачи реликвiи, вместо пониманiя вызвала у господина ярко выраженное бездеятельное сочувствiе, къ тому же сопровождаемое покровительственнымъ похлопыванiемъ по плечу. Возникло совершенно отчётливое ощущенiе, что его поле проверяется на прочность. Человечекъ никакъ не ожидалъ такого действiя, показавшегося ему вразъ обиднымъ и даже оскорбительнымъ. Онъ опомнился и внутренне ощетинился… Но было уже поздно останавливать господина беспечной улыбкой или ответной дерзостью. И это обернулось для последнего страшнымъ неуспехомъ: потокъ жалостливого, бездеятельного сочувствiя, направленный было на человечка, какъ отъ щита отразился отъ его поля и со всей силой обрушился на господина. Внешне ничего не изменилось, всё осталось на своихъ местахъ… Человечекъ молча засобирался, сухо попрощался, вышёлъ за дверь и… пропалъ. Его не могли найти, чтобъ пригласить на ежегодно собираемую въ квартире господина встречу бывших столичныхъ одноклассниковъ. И только по прошествiе несколькихъ месяцевъ человечекъ случайно узналъ, что пожилого господина скоропостижно не стало… Съ темъ печальнымъ известiемъ человечекъ решилъ больше никогда и ни при какихъ условiяхъ, ни словомъ и ни видомъ не провоцировать бездеятельное сочувствiе и жалость, чтобъ не применять защитное оружiе чудовищной противосилы – фазовое поле… А на видимость участiя мгновенно дерзить для пользы самого жалельщика-лжеца. Конечно, трагическiе последствiя любыхъ событiй можно разнести во времени и легко оправдать человечка обычной случайностью. Но въ бесконечномъ пространстве изменяющихся представленiй все событiя являются проекцiями на временнóмъ поле, и случайности исключены. Мы снова имеемъ дело съ фазовой закономерностью…

Скрытый, чисто полевой компонентъ жалости любого вида – запрятанное отъ чужихъ глазъ или «замусоленное» привычками удовлетворенiе отъ неуспеха человека, вызвавшего жалость – целикомъ проявляется на способности къ творчеству мышленiя. Удовлетворенiе, темъ более отъ неуспеха другого, какъ уже намекалъ съ высоты 10-й точки зренiя Человекъ Вечный, является лишь иллюзiей e-сопережи­ванiя, къ тому же переходящей въ невозможность въ последующемъ достигать этого состоянiя сопережи­ванiя. Происходитъ постепенная подмена потребности воспрiятiя творчества привычкой обязательно навязывать кому-нибудь своё бездеятельное сочувствiе и создавать видимость участiя. Одновременно они вытесняютъ способность жалельщика къ S-сверхпереживанiю отъ собственного творчества, превращая оное въ привычное ремесло. Верно и обратное: чемъ слабее человекъ, чемъ онъ творчески беднее, темъ навязчивее онъ жалеетъ другихъ. Творчество уходитъ, а съ нимъ и юсъ-переживанiя, не оставляя взаменъ ничего, даже способности къ деятельному сопереживанiю. Ведь жалость къ нему не имеетъ никакого отношенiя. Это всегда видимость участiя, бездеятельная показуха, поэтому она активно и съ избыткомъ обозначается словами, звуками, жестами, эмоцiями. Образуется пара «сiамскихъ близнецовъ», не могущихъ жить другъ безъ друга: тотъ, кто жалеетъ, и тотъ, кого жалеютъ. Что из этого получается? Въ лучшемъ случае жалость подавляетъ желанiе самостоятельно противостоять неуспехамъ. Въ худшемъ – плодитъ людей съ «рыхлымъ» фазовымъ полемъ. А такiе къ кому «прислонятся», теми и становятся. Чаще всего негодяями, что мы и наблюдаемъ повсеместно…

3.2. Болезнь легiонеровъ

Что происходитъ съ темъ, кто сумелъ полностью подавить внешнее проявленiе жалости, но не желаетъ испытывать удовлетворенiя отъ неуспеха другого человека? Съ нимъ начинаютъ происходить удивительные вещи – онъ начинаетъ мыслить надъ темъ, какъ содействовать страждущему въ преодоленiи его неуспеха, какъ превратить сочувствiе въ деятельную сопричастность. Безусловно, на этомъ обмысливанiи всё можетъ и завершиться, зато фазовое поле несчастного останется целымъ, и онъ когда-нибудь сможетъ помочь себе самъ. Поэтому иногда лучше молча пройти мимо. «Иногда», это когда помочь невозможно. Но будетъ гораздо лучше, если этотъ активированный мыслительный процессъ воплотится въ действiи. Такое подавленiе жалости произведётъ на светъ сопричастность въ деянiи или деепричастность[46].

·         Деепричастность (с 27-й точки зренiя Человека Вечного) – видъ вторич­ного творчества, въ результате которого человекъ испытываетъ юсъ-переживанiя отъ деятельного участiя въ преодоленiи неуспеха другого человека.

«Безжалостная» деепричастность въ отношенiи «неуспешника» защищаетъ его отъ чужой жалости, потому что фазовое поле деепричастника[47] противостоитъ нападкамъ жалельщиковъ, сколько бы ихъ ни было въ той свалке. Какъ Умудрённые реагируетъ на человека, попавшего въ неудачу на своёмъ пути? Иногда перешагиваетъ поверженного. Иногда заходится въ безучастныхъ причитанiяхъ, исполненная долгомъ воинственной жалости. Но стоитъ кому-нибудь начать помогать либо подъехать карете «скорой помощи», какъ вопли жалельщиковъ прекращаются иногда безъ всякого «цыканья»...

В конце 80-х годовъ въ прослойке мыслящихъ былъ очень моденъ популяризаторъ всякихъ бiоэнергетическихъ теорiй некто Мартынов. Дамамъ особенно нравилась его книжка «N...N...». Человечекъ её досталъ, просмотрелъ и, не найдя тамъ интересующей его науки, далъ знакомымъ. Они-то и уговорили пойти на лекцiю автора. Человечекъ было отказаться, но когда узнал, где будетъ происходить встреча, согласился. Въ воскресное утро онъ съ лёгкимъ волненiемъ вошёлъ во Дворецъ строителей, что на 1-й Парковой въ Измайлове. Как-никакъ, въ этомъ месте тоже прошла часть его нежного пути... Особо примечательно оно темъ, что именно здесь он-таки дá не сумелъ посмотреть ни одной серiи «Фантомаса...» из-за длинныхъ, мавзолейно-макдональскихъ очередей. А тутъ такая возможность!... Залъ, биткомъ, внималъ. Но авторъ разочаровалъ – ну никакого сходства съ таинственнымъ персонажемъ... Обычное лицо, не очень пышная шевелюра, а рядомъ – странного вида черноволосая дама, которую онъ всё время за что-то благодарилъ... Встреча, наконецъ, закончилась. Человечекъ почти первымъ вышелъ на улицу и бодро зашагалъ по тротуару въ сторону центра. Хотя стояла ранняя весна, изъ плотныхъ низкихъ облаковъ, чуть пожелтевшихъ отъ не сумевшего пробиться полуденного солнца, падали мокрые и крупные хлопья снега. Пройдя совсемъ немного отъ Дворца, человечекъ неожиданно впереди себя на беломъ, заснеженномъ тротуаре увиделъ лежащего ничкомъ грузного человека въ драповомъ пальто. Передъ нимъ, какъ для подаянiя, лежала кроличья шапка. На выпившего онъ не былъ похожъ, но прохожiе, брезгливо озираясь и оставляя чёрные и мокрые следы, проходили мимо, такъ что снегъ успелъ запорошить его тёмные съ проседью волосы... Человечекъ бросился къ упавшему, съ трудомъ, но осторожно перевернулъ его на бокъ, и увиделъ набрякшее иссиня-багровое широкое лицо съ закрытыми глазами и небольшой ссадиной на лбу отъ разбитыхъ очковъ. Сомненiй въ томъ, что это сердечный приступъ, не было... Вдругъ пожилой человек, не открывая глазъ, захрипелъ, и стало понятно, что его дыханiе останавливается. Человечекъ крикнулъ какому-то прохожему, чтобъ вызвали «скорую», но тотъ сделалъ видъ, что ничего не понялъ, и торопливо свернулъ во дворъ... Мелькнула мысль, что сейчасъ кто-нибудь выйдетъ изъ Дворца и поможетъ спасти несчастного... Человечекъ встряхнулъ шапку, уже полную снега, подложилъ её подъ шею лежащего и раздёрнулъ воротъ его рубашки. Затемъ торопливо досталъ свой белый носовой платок, накрылъ его прiоткрытый ротъ и приготовился делать искусственное дыханiе. Качнулъ три раза ладонями крест-накрестъ сложенныхъ прямыхъ рукъ грудную клетку, набралъ въ лёгкiе побольше воздуха, на выдохе наклонился и сильно прижалъ черезъ платокъ свой ротъ ко рту почти бездыханного тела. Что далее произошло, ещё разъ пережить трудно... Подъ губами человечка вдругъ захрустели ломающiеся кости и зубы, и на мгновенiе ему показалось, какъ будто его что-то засасываетъ... Внутри всё оборвалось... Человечекъ в ужасе отпрянулъ, сорвалъ платокъ и тутъ увиделъ вдавленную бесформенную нижнюю частъ лица и чуть виднеющiйся языкъ. Вероятно, во время паденiя пожилой человекъ раздробилъ себе челюсть, но это сразу не было заметно. Теперь онъ, казалось, не дышалъ, а попытка ему помочь усугубила это состоянiе... Человечекъ поднялся, кинулся къ телефоннымъ будкамъ, находящимся всего въ несколькихъ шагахъ, торопливо набралъ номеръ «скорой помощи» и сталъ ждать, когда же ответитъ диспетчеръ. И въ это время появилась небольшая группа людей, съ трудомъ оторвавшихся отъ ещё незапорошенного снегомъ тела популяризатора бiоэнергетики, вышедшего съ осыпанной благодарностями странной брюнеткой на площадь передъ Дворцомъ... Но они спокойно обтекали упавшего и, не снижая накала обсужденiй нечеловеческихъ фенóменовъ, перешли на другую сторону улицы къ остановке трамвая. Человечекъ стоялъ въ будке, хмуро наблюдая за происходящимъ, а диспетчеръ «03» упорно не отвечала... Наконецъ, черезъ долгихъ несколько минутъ раздался безучастный голосъ. Человечекъ торопливо описалъ лежащего на асфальте человека и адресъ рядомъ стоящего дома. Диспетчеръ сомневалась или не понимала, что произошло, потому что всё время переспрашивала и задавала странные вопросы: «Это вашъ родственникъ, вы его знаете?» Въ конце концовъ сказала, что машина выехала, и бросила трубку...

Человечекъ вернулся къ лежащему и склонился надъ нимъ. Снегъ продолжалъ падать, но почему-то больше не таялъ на его лице, и всё вокругъ делалось равномерно белымъ... Рядомъ остановилась дама, по всей видимости, врачъ, отколовшаяся отъ группы увлечённыхъ экстрасенсовъ. Она деловито нащупала запястье и спокойно сказала: «Пульсъ нитевидный... Онъ отходитъ...», и ещё больше разорвала воротъ рубахи, освободивъ грудь. Пошарила рукой въ карманахъ его пальто, ища какiе-нибудь документы, и вытащила рецепты. Прочитала и, вздохнувъ, сказала: «Сердечное. Наверное, шёлъ въ аптеку...». Постояла молча минуты три, потомъ нагнулась, приподняла его веки и тихо сказала: «Отошёлъ»... Вытащила из-подъ затылка шапку и накрыла ею лицо покойника. Человечекъ замеръ. «Нетъ, не можетъ быть!» – подумалъ онъ и выскочилъ на дорогу, надеясь увидеть вызванную «скорую помощь». Первая «скорая», вильнувъ въ сторону, проскочила, не останавливаясь. Другая, увидевъ машущего рукой человечка, остановилась. Оттуда вышла фельдшеръ в чёрном пальто, накинутомъ на белый халатъ, за ней неторопливо вывалился водитель. Они, не подходя близко къ телу, молча постояли пару минутъ, и, объяснивъ, что это не ихъ вызовъ, уехали прочь. Черезъ минутъ десять прiехали те, кого ждали. Человечекъ не сталъ смотреть, какъ они лениво вытаскивали носилки и привычными движенiями укладывали бездыханное тело, а медленно побрёлъ въ сторону Измайловского острова. Горечь досады сжимала его горло, не давая дышать полной грудью. Снегъ продолжалъ сыпать въ никуда... Человечекъ глубоко вздохнулъ, расправилъ плечи и быстро зашагалъ по мокрой отъ следовъ заснеженной дорожке, которая вела черезъ мостъ мимо часовни съ флюгеромъ «1679» и Покровского собора – прямо къ метро, въ торопливо переступающую толпу живыхъ и Умудрённыхъ... Даже не сумевъ довести свою деепричастность до конца и спасти, онъ прiобрёлъ уверенность въ томъ, что когда-нибудь наверняка сможетъ помочь человеку въ самомъ безнадёжномъ состоянiи. Но до этого ещё было очень далеко... А пока онъ всего лишь не остался безучастнымъ и только упрочилъ фазовое поле.

Наверняка, сумей человечекъ полностью подавить въ себе глубоко запавшую жалость, и начни онъ съ вызова «скорой», а не со своей неуклюжей «помощи», трагической развязки могло бы не быть... Надо было лишь убедиться въ серьёзности состоянiя пострадавшего и, не предпринимая никакихъ иныхъ действiй, тутъ же передать сообщенiе въ любую экстренную службу. И ни на кого не рассчитывать... Не уподобляться Умудрённымъ, агрессивно обращающимъ свой расчётъ на кого угодно, но только не на себя. Действiя профессиональныхъ врачей при оказанiи помощи въ подобныхъ ситуацiяхъ начисто лишены жалости, а потому более эффективны. Врачъ не долженъ жалетъ своего пацiента, иначе онъ не сможетъ его спасти. Вместо бесполезного душещипанiя хирургъ активно участвуетъ въ избавленiи отъ страданiй и «лишнихъ» органовъ, проявляя при этомъ творчество и получая юсъ-переживанiя, часто для достиженiя максимальной деепричастности принося боль и страданiя. Однако профессiональная привычка къ подавленiю жалости иногда рождаетъ цинизмъ, ведущiй къ затуханiю творчества деепричастности. Цинизмъ превращаетъ творчество въ обыденное ремесло, когда проще пожалеть, чемъ помочь... Поэтому у любого спецiалиста, приближающегося къ людскимъ страданiямъ – судмедэксперта и судьи, врача и работника правоприменительныхъ органовъ, есть два рифа, проходя между которыми разбивается творческiй профессионализмъ – жалость и цинизмъ.

·         Цинизмъ (с 28-й точки зренiя Человека Вечного, близкой к 27-й) – привычка къ подавленiю жалости.

Хорошо известный спецiалистамъ довольно узкой сферы гомеостазиса вязкихъ представленiй немецкiй психологъ Дитрихъ Дёрнеръ на примере неуспеха въ разрешенiи искусственно созданной проблемы глубокомысленно писалъ[48], что побудителемъ цинизма является... беспомощность. Но его эксперименты по моделированiю долговременной помощи имели только экономическую составляющую, и никакъ не были связаны съ воспроизведениемъ отношенiй съ теми, на кого должна была бы быть обрушена эта самая помощь – на жителей несуществующей африканской провинцiи. Своей слегка корявой моделью маститый психологъ навязывалъ испытуемымъ примитивные побужденiя, которые можно охарактеризовать какъ «незатухающая жалость». А когда его незадачливые соотечественники – некiй физикъ и дипломированный экономистъ – потеряли интересъ къ этой виртуальной игре из-за постоянного неуспеха, они стали объектами ёрничества кичливого модельщика. Больше всего его раздражала ихъ защитная реакцiя, выраженная циничными шутками въ адресъ воображаемыхъ туземцевъ и наверняка развившаяся изъ давней привычки подавлять исподволь навязываемую жалость. Надо думать, тамъ были резкости и въ адресъ профессора, но онъ благоразумно отнёсъ ихъ на чужой счётъ... Такъ цинизмъ подменилъ изначально подразумеваемую жалость, которая упорно подавлялась двумя явно творческими и весёлыми людьми. Вполне вероятно, что въ реальной ситуацiи аборигены сначала достойно восприняли бы первую помощь, а затемъ такъ или иначе отказались бы отъ продолжающегося насилiя чуждой имъ немецко-думающей цивилизацiи не менее решительнымъ образомъ, и настучали бы высокомерному психологическому «светилу» по тамтаму. Но это уже иное моделированiе...

Выходецъ изъ старинного рода морскихъ офицеровъ Веселаго, родственникъ нашего мiрнаго человечка, въ юности твёрдо решилъ стать продолжателемъ славныхъ делъ своихъ предковъ, за что, вероятно, и получилъ по своей неуёмной голове. Время было выбрано не самое удачное, потому что въ тотъ моментъ дядя человечка оказался висящимъ на подножке переполненного одесского трамвая. Отъ сильного удара онъ на мгновенiе потерялъ сознанiе, но не рухнулъ на дорогу, аккуратъ подъ попутные машины, а, поймавъ поручни натренированнымъ движенiемъ прямо въ воздухе, сталъ по нимъ медленно сползать... Вотъ такъ и получилось, что его нога оказалась зажатой между рельсомъ и колесомъ наконецъ остановившегося трамвая, а отъ пережитóго его сознанiе отключилось уже на более длительный перiодъ. Когда же врачъ по фамилiи Герценъ со злораднымъ цинизмомъ ровнялъ блестящимъ инструментомъ оставшуюся культяпку, юный дядя очнулся, такъ какъ наркозъ по старой одесской привычке времёнъ Крымской войны сделать забыли. Или не захотели. Чтобы какъ-то отвлечься отъ горестныхъ мыслей на фоне душераздирающей боли, дядя сталъ съ нажимомъ рассказывать врачу свежiе анекдоты, коихъ было несть числа. Герценъ такъ смеялся, так смеялся, что въ истерике забылъ отрезать вторую ногу, которая, какъ оказалось впоследствiи, участiя во встрече съ колесомъ не принимала, но всё равно планировалась на отрезанiе. Возможно, изъ чисто одесского любопытства – какъ онъ тамъ, безъ ногъ – слабо курсанту мореходки поплавать на протезахъ?

·         Анекдотъ (съ занудной 29-й точки зренiя Человека Вечного) – отстранённое образное символьно-словесное, словесно-звуковое или мимико-жестовое выстраиванiе, отображенiе или подразумеванiе области одного гомеостазиса вызкихъ представленiй съ помощью значенiй, въ последующее мгновенiе оказывающихся областью другого гомеостазиса вязкихъ представленiй, что и вызываетъ внешнiе проявленiя e-сопереживанiя въ темъ большей степени, чемъ дальше отведены эти гомеостазисы другъ отъ друга и меньше общая область ихъ пересеченiя, а, следовательно, кратче исполненiе.

Этотъ циничный хирургъ наверняка довёлъ бы своё «познанiе» до полного обрезанiя конечностей безъ всякого обряда, если бы не имелъ остатки творческого воспрiятiя хотя бы въ чувстве, присущемъ даже сáмому падшему одесситу – чувстве юмора.

·         Чувство юмора (съ 29-й «е» точки зренiя Человека Вечного) – способность внешне проявлять e-сопереживанiя отъ выстраиванiя, отображенiя, подразумеванiя или восприятiя принадлежности однихъ и техъ же значенiй разнымъ гомеостазисамъ вязкихъ представленiй.

·         Юморъ (съ 29-й «ё» точки зренiя Человека Вечного) – выстраиванiе, отображенiе, подразумеванiе или воспрiятiе принадлежности однихъ и техъ же значенiй разнымъ гомеостазисамъ вязкихъ представленiй с целью получить или вызвать внешнiе проявленiя e-сопереживанiя.

Въ той ситуацiи герцево e-сопереживанiе отъ анекдотовъ, этого остаточного явленiя способности творчески воспринимать мiръ, обернуло издевательское любопытство (или обрезанное познанiе), сопутствующее любому ремесленничеству, въ деепричастность. Что и выразилось въ отказе отъ дальнейшихъ медицинскихъ экспериментовъ. Благодаря этому вместо полностью безногого героя-штурмана-таки дá все знаютъ одноногого, но очень ироничного и талантливого художника Дэвика-Костяная Нога. Одесситы въ притчP во языцPхъ отказали ему въ инвалидности, подчеркнувъ нелогичнымъ прозвищемъ грустно-насмешливое и деланно равнодушное восприятiе Дэвикомъ хоть и не всегда прекрасного, но такого заманчивого мiра, блестяще воплощённого имъ въ осязаемомъ и зримомъ творчестве.

·         Иронiя (съ 29-й «ж» точки зренiя Человека Вечного) – выстраиванiе, отобра­женiе, подразумеванiе или восприятiе принадлежности однихъ и техъ же значенiй разнымъ гомеостазисамъ вязкихъ представленiй безъ цели получить или вызвать внешнiе проявленiя e-сопереживанiя.

3.2. Раздавить гидру жалости!

Бурное словесное, съ внешними проявленiями, отторженiе жалости къ себе и другимъ можетъ въ последующемъ спасти отъ болезней не одну человеческую жизнь. Вспомнимъ, какъ жалость близкихъ и родныхъ, ихъ спецiальное поведенiе въ отношенiи захворавшего закрепляетъ статусъ болезни какъ биологически целесообразного действiя. Болезнь становится побочнымъ средствомъ ухода отъ неконтролируемыхъ переживанiй, то есть отъ стрессовъ. Очень часто ребёнокъ, получившiй въ болезненномъ состоянiи изрядную порцiю ласки и жалости, начинаетъ испытывать комфортъ отъ болезни какъ общепринятого, всеми безоговорочно принимаемого отрешенiя отъ заботъ и внешнихъ проблемъ. Постепенно черезъ e-сопережи­ванiе закрепляется и запоминается значенiе каждого недомоганiя какъ быстрого и надёжного средства отъ якобы лишнихъ волненiй. Какъ следствiе, любое внезапное переживанiе само становится источникомъ неожиданныхъ заболеванiй. Это приводитъ къ вредной и даже опасной привычке людей бороться со стрессами какъ причиной всехъ проблемъ.

Напротивъ, последовательное развитiе негативной реакцiи и парадоксальное, противоестественное, на первый взглядъ, созданiе заболевающему (не заболевшему!) дискомфортного состоянiя вызываетъ подавленiе болезни за счётъ естественной функцiи саморегуляцiи организма. Вспомнимъ фенόменъ всехъ войнъ – отсутствiе простудныхъ заболеванiй у воиновъ независимо отъ внешнихъ природныхъ и погодныхъ условiй. Такъ и въ мирное время – простейшее надрывное речевое воздействiе: «Не кашляй!», произнесённое съ той же интонацiей, что и «Не стреляй!», можетъ съ темъ же фронтовымъ эффектомъ подавить не только простуду въ самомъ начале.

¨. Ãðåõú çàâèñòè

«Зависть тайная, летальная, какъ сказали бы врачи...» Александр Галичъ

4.1. Засада противъ зависти

Уже где-то выше намёкалось, зачемъ это соцiальной среде тотальное разрушенiе фазового поля человека. Коротко – чтобы укреплялся гомеостазисъ вязкихъ представленiй. Творчества – ни-ни! Только общественно полезное ремесло. Помните, какъ последовательно и «утончённо» относились къ лицедеямъ и скоморохамъ въ среднiе века? Они выступали – съ ними и надъ ними смеялись, потомъ ловили, колотили и… казнили. Сплошь одни e-сопереживанiя! Зависть и ревность изъ того же ряда, изъ техъ же вековъ…

·         Зависть и ревность (съ 30-й точки зренiя Человека Вечного) – это бiологически целесообразные действiя обращённости, неявно направленные на реальное или кажущееся юсъ-пережи­ванiе успеха другого человека, открыто не поощряемые, а потому чаще скрытные, но оправдываемые соцiальной средой за ихъ разрушающiе воздействiя на фазовое поле человека.

Человечку известно, что какъ только начинаешь завидовать или ревновать, то сразу теряешь способность къ творчеству. Чемъ больше зависти и ревности, темъ меньше шансовъ на собственный успехъ. И не питайте себя иллюзiями насчётъ существованiя якобы хорошей «белой» зависти. Её просто нетъ. Есть степень открытости своихъ чувствъ – кто-то скрываетъ, а кому-то проще объ этомъ заявить во всеуслышанiе. Любая зависть и ревность подавляетъ стремленiе къ S-сверхпереживанiю – основному стимулу творчества. А человекъ безъ переживанiй жить не можетъ – это биологически целесообразная основа жизни. Поэтому зависть смертельна. А про ревность и говорить не стоитъ. Классики вовсю постарались…

Замечательный народный артистъ Борисъ Ивановъ, родившiйся въ 1920 году въ Одессе, геройски воевалъ на фронтахъ Великой Отечественной, где однажды былъ тяжело раненъ. Все считали, что онъ «не жилецъ», но одесситъ сумелъ победить соблазнъ «простительной» и лёгкой смерти, когда достаточно было лишь забыться, и, наперекоръ ожиданiямъ, буквально воскресъ. Въ дни своего 80-летнего юбилея онъ вспоминалъ, какъ его коллеги-актёры по театру всегда удивлялись: «Борька, ты совсемъ не завистливъ, почему?». На что былъ простой, но вечно восторженный ответъ: «Я живой!»…

4.2. Радость на зависть

Чтобы не завидовали, человечекъ старался никогда не скрывать e-сопереживанiй отъ собственныхъ успеховъ въ творчестве, особенно если его результаты действительно приносили S-сверхпережи­ванiя. А бывая на банкетахъ по поводу только что защищённыхъ диссертацiй, человечекъ заметилъ, что радость коллегъ по поводу чужого успеха, темъ более усиленная общимъ весельемъ, замещаетъ бiологически целесообразное действiе «вывернутой» вовне обращённости e-сопереживанiя хотя бы черезъ удовольствiе отъ пиршества. Всё это напоминаетъ торжественный актъ примиренiя завистниковъ съ человекомъ, которого не зря называютъ «виновникомъ» успеха. Это характерно для руской языковой культуры – сильнофазовой, богатой на яркiе образы и просодiи, для которой «а поговорить?!» – синонимъ «сделать». То есть досада какъ недополученное S-сверхпереживанiе отъ результатовъ собственного творчества-труда компенсируется e-сопереживанiемъ отъ творчества-общенiя, въ данномъ случае застолья. Отсюда негативное отношенiе къ уклоняющимся отъ всеобщего веселья какъ къ завидующимъ, замышляющимъ что-то нехорошее. Нашъ человечекъ поздно это понялъ, а потому такъ и не пристрастился къ непременному атрибуту такого общенiя – къ водке. Зато испыталъ на себе недобрые взгляды техъ, кто «непитiе» считалъ заносчивостью, гордыней, завистью и, соответственно, скрытой себе угрозой.

Въ европейскихъ языковыхъ культурахъ, напримеръ, немецкой, избежать зависти – это, наоборотъ, скрыть результаты своего труда. Языкъ, не столь богатый на ассоцiацiи, но формирующiй чёткую и конкретную мысль, снижаетъ шансы сделать общенiе творческимъ и подавить зависть e-сопереживанiемъ отъ «пустыхъ» разговоровъ. Только трудъ-ремесло, причёмъ желательно съ реальнымъ конечнымъ продуктомъ, можетъ принести радость его создателю. Поэтому въ большинстве западныхъ языковыхъ культурахъ зависть является дополнительнымъ стимуломъ къ труду и не вызываетъ негативной реакцiи во всехъ социальныхъ средахъ.

Въ нашей языковой культуре зависть не только не является стимуломъ къ труду, но и, наоборотъ, становится причиной лени. Поэтому когда носители другихъ языковъ, напримеръ, северные прибалты, говорятъ, что мы, рускодумающiе, завистливы и ленивы, то не оскорбляютъ насъ, а лишь подтруниваютъ надъ нашими мелкими (на ихъ взглядъ) недостатками. Именно поэтому обречены на извращенiя первичного смысла на нашей языковой почве современные западные технологiи бизнеса, въ основе которыхъ лежитъ пресловутый «сетевой маркетингъ» или саентологiя. Однимъ изъ ключевыхъ моментовъ этихъ технологiй является зависть какъ мотивъ, побуждающiй будущихъ менеджеровъ или преклировъ вступить на лестницу грядущего успеха. Зависть лежитъ въ основе концепцiи личности этихъ технологiй, что въ нашей языковой среде непрiемлемо, такъ какъ, наоборотъ, является признакомъ подавленной личности вплоть до её отсутствiя.

Учитывая эти особенности языка, намъ желательно подавлять въ себе внешние проявления переживаний, вызванных прiобретенiемъ чего-то матерiального, дорогого и недоступного для другихъ. То же самое касается случаевъ, когда результаты творчества не принесли S-сверхпереживанiя. Надо принижать значимость полученныхъ результатовъ, бурно выражать досаду, направленную на себя, и говорить о неуспехе, выражая недовольство собой. Заодно это поможетъ сделать «доброе дело» – отвратить чужое злорадство.

4.3. Мстя самому себе…

«Я мстю, и мстя моя ужасна…» – Саша Орлова, когда ей было только 8 летъ

Жуткое дело, месть – e-сопереживанiе человека отъ нарушенiя границы фазового поля другого человека какъ компенсацiя за подавленiе ранее имъ или его сородичами своей воли – способности обозначать эту самую границу фазового поля. Справедливость – маленькая месть или только первый шагъ на пути къ мести. Справедливость, какъ и досада, – недополученное удовольствiе, но, въ отличiе отъ досады, не обращено на самого себя, а наступательно устремлено на другого человека, то есть агрессивно по своей природе. У мести всегда толпы зрителей, так как это всё-таки творчество выхода из положения «с колена». Самые популярные голливудскiе фильмы построены именно на такомъ разрушенiи фазового поля въ результате мести, а самые популярные рускiе – на созданiи или расширенiи этого фазового поля безъ таковой.

Не такъ просто подавить чувство справедливости въ отношенiи себя. Справедливость – одна изъ формъ замаскированного проявленiя зависти. Съ другой стороны, пока у человека есть чувство собственнаго достоинства, этой способности невоинственно проявлять волю, онъ остаётся личностью. А личность не унизится до справедливости, всегда оправдывающей только низменные чувства, сопутствующiе зависти: трусость, корыстолюбiе.

·         Личность (съ 31-й точки зренiя Человека Вечного) – это языковая форма обозначенiя границы фазового поля человека, способного удерживать эту границу въ определённыхъ рамкахъ при любыхъ обстоятельствахъ.

Многiе мерзости мiра совершались подъ крестовымъ знаменемъ пресловутой «справедливости» и мести. Справедливость въ действiи – это всегда насильственное утвержденiе своей правоты, своей «правды». Агрессивность справедливости проявляется сначала в интонацiи – явственно слышны угроза и «металлъ» въ голосе. Въ обыденности люди часто используютъ понятiе «справедливость». То хорошее, что мы имеемъ въ виду подъ «справедливостью», часто оказывается стремленiем къ истине, которая, какъ говорится, всегда одна. Вот и попробуемъ говорить не «справедливое решенiе», а «истинное», «правдивое» или «достойное».

©. Ôóòëÿðú ñåðúåçíîñòè

5.1. Чудакъ – какъ это звучитъ гордо!

Человечек ни къ чему и ни къ кому старался никогда не относиться серьёзно. Въ первую очередь это касалось его самого и его судьбы. Оттого когда-то на «государевой» службе онъ прослылъ чудакомъ.

Тотъ, кто упорно требуетъ серьёзного къ себе отношенiя, достоинъ сожаленiя. Это самый яркiй представитель касты Умудрённыхъ, и жизнь его целикомъ заполнена преувеличеннымъ сознанiемъ долга. Серьёзность подавляетъ творчество, такъ какъ «обрубаетъ» все ассоцiацiи въ пользу развитiя одного, якобы главного направленiя.

5.2. «Пустяки, дело желтейское!»…

… – творчески повторяла въ детстве эти цветные слова Карлсона Оксана Турбаевская. Так и Человек Вечный – никогда не требуетъ серьёзного отношенiя къ собственному труду, такъ какъ держитъ его за творчество, а не за тщательно охраняемое отъ вторженiя чужаковъ ремесло. Принижая значимость своего труда, даже въ ущербъ меркантильнымъ соображенiямъ, онъ продолжаетъ творчествовать черезъ лёгкое, независимое воспрiятiе людей, предоставляя свободу ихъ ощущенiямъ и, темъ самымъ, превращая людей въ соучастниковъ своего творчества. Трудъ – это творчество, и высшая оценка этого труда – лишь собственное S-сверхпереживанiе.

5.3. Не реви!

Слёзы – это внешнее проявленiе реакцiи организма на отношенiе всерьёзъ къ самому себе. Подавить слёзы можно, признавъ несерьёзность причины, вызвавшей ихъ.

5.4. Победа надъ страхомъ

Можно попытаться победить страхъ черезъ несерьёзность причины, его породившей.

Несерьёзное отношенiе къ причинамъ страха не подавляетъ творческого поиска выхода изъ любого ужаса.

ª. Ñâîáîäà ïåðåæèâàíéÿ

6.1. Безъ границъ только несвобода

·         Свобода (съ 31-й точки зренiя Человека Вечного) – это способность получать юсъ-переживанiя отъ всехъ творческихъ проявленiй жизни.

·         Граница свободы (съ 32-й точки зренiя Человека Вечного) – грань, за которой полученiе собственного e-сопереживанiя какъ минимумъ подавляетъ способность получать такое же переживанiе другими людьми.

Не стоитъ навязывать своё пониманiе свободы другимъ. «Собственная свобода не должна стеснять несвободу другихъ» – задумчиво дополнилъ эту мысль по телефону Дмитрiй Леонтьевъ, а затемъ решительно предложилъ отложить нашъ разговоръ на более светлое время сутокъ... Каждый долженъ быть свободенъ въ своей несвободе.

6.2. На заставе «Вружьё»

Граница где-то рядомъ. Глубокая, душная ночь. Тишина. Чу! Кто-то большой и грозный неуклюже зашевелился на полосе. Изъ притаившихся кустовъ слышенъ лязгъ затвора и грозный окрикъ: «Пароль!» Шевеленiе на полосе прекратилось, въ ответъ – голосъ съ укоризною, сначала немного сонный: «Какъ тебе не стыдно…». А затемъ, какъ молнiя, сверкнулъ истошный, всё парализующiй вопль: «Отзывъ!» Кусты замерли, задумались. И вдругъ, не дожидаясь ответа, прямо съ середины полосы – длинная автоматная очередь изъ осечекъ. Черезъ минуту всё было кончено – сначала замéръ одного куста, пóтомъ исходилъ другой. А ведь отзывъ былъ такъ простъ: «Такъ же, какъ не стыдно и тебе – ведь самъ ни капельки не покраснелъ!» Граница опять где-то рядомъ, и опять на замке. Къ утру все улеглись. Стало светать.

·         Стыдъ (съ 33-й точки зренiя Человека Вечного) – это e-сопереживанiе, формирующее новое представ­ленiе о реальныхъ взаимныхъ границахъ свободы черезъ мгновенное собственное или извне наведённое осознанiе границы, которая была нарушена опосредовано, невольно, въ неявномъ виде или въ отложенное время.

Так какъ граница свободы часто формируется черезъ собственные представленiя людей, будь они даже ошибочными, то стыдъ позволяетъ творчески отнестись к измененiю границы до естественного минимального уровня. Способность осознавать эту границу является признакомъ не угасшего творчества познанiя, такъ характерного для не умудрённого, детско-юношеского возраста. Не все сохранили этотъ уникальный даръ мiрнаго человечка – стыдиться и краснеть за чуть ранее совершённые действiя, которые въ тотъ моментъ не казались нарушенiемъ чей-то свободы. Возможно, собственное чувство обиды и раздраженiе было на тотъ моментъ всё подавляющимъ. Тогда дóлжно сохранить это свойство хотя бы у народившегося Человека Вечного – напримеръ, черезъ искренность и эмоцiональность своего расстройства по поводу даже незначительного его проступка.

·         Проступокъ (съ 34-й точки зренiя Человека Вечного) – отложенное во времени ограниченiе свободы другого человека посредствомъ действiя или бездействiя, проявившегося опосредовано, невольно или въ неявномъ виде.

И не дóлжно никого ругать – надо переживать так, какъ если бы этотъ проступокъ совершили Вы сами. Попробуйте сами покраснеть. И если ещё не поздно – человечекъ повторитъ Ваше состоянiе.

Так e-сопереживанiе закрепляетъ пониманiе свободы другого человека, и проступокъ, а также стыдъ по этому поводу, никогда не долженъ повториться. Физiологическая реакцiя покрасненiя, измененiя дыханiя, лёгкое волненiе обозначаютъ границы свободы безъ словъ и возвращаются своему носителю въ виде досады – спутника творчества. А внешнее проявленiе стыда само по себе можетъ быть совершенно верно истолковано какъ самое покаянное извиненiе. Такъ что вместо многихъ словъ просто покраснейте.

Иногда, а чаще въ тихiе летнiе предрассветные часы, когда полуночное бденiе за опусомъ вызываетъ лёгкую эйфорiю несостоявшегося сна, автору становится немного стыдно за тотъ бредъ, которымъ онъ наделилъ Ваше доверчивое воспрiятiе…

6.3. Интеллигентская тактичность

«Въ доме повешенного интеллигентные люди не говорятъ о верёвке, хотя очень хочется» (средневековая пословица).

·         Тактичность – способность принимать границы свободы (или несвободы) другого человека черезъ осознанное ограниченiе своей свободы выражать чувства, говорить или действовать.

Это, вероятно, основа интеллигентности. Состоянiе свободы въ границахъ тонко уловленныхъ свободъ другихъ людей способствуетъ активному поиску новыхъ видовъ творчествованiя и развитiю существующихъ. Иначе говоря, свобода въ границахъ другихъ свободъ избавляетъ отъ какихъ-либо условностей и приближаетъ мiрнаго человечка къ абсолютному творчеству: Ведь неограниченiе свободы / несвободы другихъ не вызываетъ у людей желанiя ограничить вашу собственную свободу или активно противодействовать въ достиженiи цели. Съ другой стороны, S-сверхпереживанiе, несмотря на вселенскiе последствiя, настолько лично, что не можетъ иметь хоть сколь ни будь значительного ограниченiя для интеллигентного, творческого человека.

·         Неинтеллигентность – нежеланiе, переродившееся въ неспособность воспринимать границы своей и чужой свободы.

Первый признакъ неинтеллигентности – капризность – навязыванiе черезъ эмоцiи и / или слова своего представленiя о свободе другому человеку. Капризъ при отсутствiи активного противодействiя перерождается въ стремленiе подавлять свободу другихъ для реализацiи своей свободы. «Детей надо баловать, и тогда изъ нихъ выйдутъ настоящiе разбойники» (Е. Шварцъ «Снежная королева»). Балуя, мы не только развиваемъ капризность – не интеллигентность своихъ чадъ. Мы закладываемъ основу своей будущей зависимости отъ детей, такъ какъ подавляемъ способность самостоятельно, безъ участiя детей достигать e-сопереживанiя.

·         Баловать – получать e-сопереживанiе за счётъ добровольного подавленiя собственной свободы.

6.4. «Позвольте Вамъ не позволить…»

«Человекъ долженъ постоянно быть влюблённымъ, вотъ почему ему нельзя жениться»[49] – Оскаръ Уайльдъ

Какъ Вы думаете, зачемъ человечку быстрая реакцiя? Чтобы мгновенно уступать другому, но только до пределовъ своей свободы. Если она, конечно, есть. Но вотъ въ процессе общенiя выяснилось, что основные границы совпадаютъ, одинаково принимаются, и отъ уступки до этихъ границъ все участники общенiя начинаютъ одновременно испытывать e-сопереживанiе. Это есть самое значительное и самое доступное творчество жизни – дружба.

·         Дружба – видъ постоянного коллективного творчества въ отношенiяхъ, когда взаимное e-сопереживанiе наступаетъ отъ уступчивости до пределовъ одинаково принимаемыхъ и равныхъ свободъ.

«Другъ всегда уступить готовъ...» (слова Г. Поженяна изъ замечательной «Песни о друге» композитора Андрея Петрова.)

Но если Вы «переборщили» и заступили за границы своей свободы, то примите соболезнованiя – Васъ посетила любовь…

 

(ПРОДОЛЖЕНИЕ ЕСТЬ, И ОНО КОГДА-НИБУДЬ ДА ПОСЛЕДУЕТ…)